Атомная субмарина К-27. Жидкий металл - [11]

После окончания ремонта атомная лодка К-27 убыла на постоянное место базирования в Гремиху. Переход этот из Североморска в Гремиху состоялся в начале октября 1967 г.

И тут началась цепь неудач, приведших к трагедии. 13 октября, когда АПЛ находилась в море, произошел заброс сплава в газовую систему 1 контура реактора правого борта. Его причиной стали отложения шлаков (окислов сплава свинец — висмут), закупоривших проход для теплоносителя, который стал поступать в газовую систему. В результате этой аварии два насоса оказались залитыми застывшим сплавом. Пришлось вывести из работы ППУ правого борта, прервать поход и вернуться в свою базу.

Причины этой течи остались неизвестны, а также и то, кто конкретно был в этом виноват. И до этого были небольшие «неразгады» в отсеке, но они устранялись силами личного состава спецтрюмных нашего экипажа, второго экипажа и командиром отсека, старшим лейтенантом Офманом. Произошедшая течь никак не могла по своим масштабам ограничиться работой одних спецтрюмных нашего экипажа. Привлекли спецтрюмных второго экипажа. Теперь над устранением последствий течи работали спецтрюмные: старшина 1 статьи Литвиненко Ф., старшина 2 статьи сверхсрочной службы Петров А., старший матрос В. Гриценко, старший матрос В. Куликов, мичман П. Логунов, старшина 2 статьи сверхсрочной службы Е. Дурденко. В трюме отсека среди сплетения систем и механизмов образовался толстый слой застывшего сплава 1 контура. Сплав необходимо было срочно убрать. Убрать застывший теплоноситель можно, только выдолбив эту вязкую смесь, к тому же очень «грязную» в радиационном смысле. Личный состав спецтрюмных нахватался доз радиации и был временно отстранен от работ с металлом. Они набрали годовую норму (15 БЭР). Старшина 1 статьи Ф. Литвиненко и старшина 2 статьи В. Рощупкин получили до 20 БЭР. Они так и не были допущены к выходу в море.

Становилось понятным — убрать смесь силами спецтрюмных невозможно. Срывались сроки выхода в море, известные командиру 17-й дивизии контр-адмиралу М. Г. Проскунову и командиру нашего экипажа капитану 1 ранга П. Ф. Леонову. Командование корабля приняло решение подключить к этой работе личный состав других боевых частей и дивизионов, а также личный состав второго экипажа лодки. Первого мая после торжественного подъема Военно-морского флага, гюйса и флагов расцвечивания, командир перед строем поздравил с праздником весь экипаж, ознакомил нас с текущими задачами. Главной задачей была подготовка 1 дивизиона к выходу в море и, в частности, уборка застывшего сплава в четвертом отсеке.

Чтобы ускорить работы и выполнить их в намеченные сроки, нужны были добровольцы. Создавались группы и определялась очередность работ в реакторном отсеке. Долбить и выносить застывший теплоноситель 1 контура теперь подключались добровольцы экипажа. Хотя и без составленных списков, турбогенераторщики, соседи 4-го отсека, ст. команды Немченко П. старшина 2 статьи П. Пыдорашко, старший матрос Газин, матрос Минеев и автор этих строк, уже не раз помогали своим соседям убирать сплав в спецъемкость, стоявшую на другой стороне пирса. Выражая дивизионную солидарность, моряки и сверхсрочнослужащие турбинной группы более четырех раз спускались в трюм четвертого отсека. В это число входили: старшина 1 статьи Х. Шакиров, старший матрос Е. Уланов, матрос Погодин, старший матрос А. Куст, матрос В. Кудряшов, старший матрос Симонов и старший матрос Патекии. Остальные делали по 2–3 захода. Работать нужно было не более 5 минут. Однако это был ориентир для контролирующего работы в отсеке, а спустившись в отсек и добравшись к месту, залитом сплавом, каждый старался убрать как можно больше этой смеси. Работа кувалдой и зубилом занимала в тех условиях значительно больше предельных десяти минут.

К сожалению, надежных средств защиты тела и органов дыхания в то время не было. Только один респиратор. Да и что можно было надеть для работы в трюме среди трубопроводов и механизмов?

Для командира дивизии и начальника политотдела, а тем более командира лодки, наверно, было очевидным то, что при работе с «грязным» сплавом происходит существенное внешнее и внутреннее облучение и загрязнение людей.

В какой степени это происходило — мало кто знал. В какой-то мере знали спецтрюмные, не могли не знать офицеры КГДУ и КГАТ, командир БЧ-5 и 1-го дивизиона, доктор экипажа и, конечно, служба РБ дивизии. Принималось все это, видимо, как должное и вся эта «грязь» считалась несерьезным делом!

Тогда же присутствовали представители НИИ ВМФ и представители КБГЭУ нашего проекта. Они также не раз посещали 4-й отсек.

Все шло в нормальном русле рабочих дней и недель воинского коллектива. Приложить все силы, устранить все преграды к намеченному дню! В этом случае можно понять командира. При возникновении экстремальных ситуаций он может принять решение разрешить работы с облучением личного состава до 50 БЭР. Был ли это тот особый случай? Кто вел контроль и фиксацию загрязнения после работы в четвертом отсеке? Дежурный моряк-дозиметрист на ПСО производил замеры только приборами КРАБ 1. Был СУ-1, но после него дежурный снова возвращал на КРАБ-1. После четвертого захода в 4-й отсек мичман Щербина П. и старший матрос Симонов на ПСО имели на руках и на теле около 1500 распадов в минуту на квадратный сантиметр (так определил дежурный), после двухразового душа осталось около 100 распадов. Заменили РБ (рабочее платье) и они ушли на базу. Это типичная картина того предпоходового времени. Командование дивизии торопило командира с выходом в море. Командир КБЧ-5 Алексей Иванов, в свою очередь, в очень резкой форме «давил» на командира БЧ-5 капитана 2 ранга Иванова А. А. и командира I дивизиона капитана 3 ранга Л. Пастухова, требуя от них самых кардинальных мер по скорейшему завершению работ в 4-ом отсеке. На полученные дозы облучения перестали обращать внимание. Командира лодки интересовала только техника и сроки выхода, а состояние людей отходило, видимо, на второй план. Присутствующая на корабле наука (так кратко говорили о представителях НИИ ВМФ), оказывала посильную помощь в возникших проблемах. Институт требовал проведение высокотемпературной регенерации сплава 1-го контура. Такая обязательная процедура была необходима для реакторов с жидкометаллическим теплоносителем 1-го контура. Но сильнейшее давление командования Северного флота оказывалось на всех. Лодка готовилась к выходу в море. Командир БЧ-5 при проверке ГЭУ перед выходом в море еще раз напомнил командиру лодки о необходимости срочной высокотемпературной регенерации сплава. Регенерацию провели. Но, вместо трёх недель, она продолжалась всего одну. Этого было явно недостаточно, тем более что после краткосрочного выхода в море перед кругосветкой, повторной регенерации никто проводить не собирался.