Атом в упряжке - [3]

— Надеюсь и я, — пробормотал незнакомец, внимательно слушая.

— Эту жизнь ученые впервые заметили лет сорок назад. Так, в те годы, когда я был, — голос профессора зазвучал мечтательно, — молодым гимназистом, наука открыла замечательный металл радий. Радий — по-латыни означает — луч. Выяснилось, что этот металл, а добыто его было очень мало, постоянно испускает лучи. Лучи были нескольких видов. И самое замечательное в том, что, как оказалось, они состоят из мельчайших частиц атома…

— Значит?..

— Совершенно верно, — неизвестно на что ответил профессор, — значит, атомы сами из чего-то состоят.

— Из чего?

— Из электрических сил, из электрической заряженной материи. Да, да — не делайте такое удивленное лицо, мой друг. Вы наверняка знаете, что существуют, так сказать, два типа электричества…

— Положительное и отрицательное…

— Говоря грубо, да. При этом положительное тяготеет к отрицательному и наоборот. А одинаковые электричества отталкиваются друг от друга. Вот и выяснилось, что атомы состоят из положительных и отрицательных электрических зарядов. Внутри атома — в таинственных глубинах вещества — есть так называемое ядро, состоящее из положительных электрических зарядов. И здесь, запомните это, молодой человек, это — основа современной науки о веществе — от числа зарядов в ядре зависит, какое простое тело мы имеем. В ядре атома водорода, легчайшего из всех газов, каким в старину надували воздушные шары, всего один заряд. В ядре атома второго легкого газа, которым теперь наполняют аэростаты, потому что этот газ не возгорается, — в ядре гелия — два заряда. В ядре… — и тут профессор, неожиданно изменив голос, спросил: — Это что у вас?

— Пуговица, — с явным недоумением ответил юноша.

— Какая?

— Медная, — так же удивленно произнес он.

— Так вот, — подхватил профессор, — медь также простое тело, и в ядре атома меди имеется уже двадцать девять электрических зарядов. Но, молодой человек, атом состоит не только из ядра. Вокруг положительно заряженного ядра вращаются отрицательные заряды электричества, так называемые электроны. Они крутятся очень быстро и потому, вовлеченные в это вращение, не притягиваются к ядру. Не напоминает ли вам что-нибудь это ядро с электронами, мчащимися вокруг него?

— Зе-землю…

— Скорее Солнце, молодой товарищ. Солнце, наименьшую солнечную систему. И нам удалось не только представить себе эти новые солнечные системы — атомы, но и измерить, исчислить их. Известны вес, размеры и заряды электронов и ядра, начерчена орбита движения электронов. Но все же науке, с присущей ей откровенностью и скромностью, — тут голос профессора зазвучал трогательно и грустно, — приходится признать, что она не сумела извлечь почти никакой практической выгоды из своих знаний о строении атома. Я и мои помощники, среди них и ваш квартирант, решили продолжать работы некоторых ученых прошлого в этом практическом направлении. Журавлев под моим руководством кое-чего добился, и мне было бы досадно видеть эту работу незавершенной…

— Ну спасибо, признал, — сказал о себе незнакомец и еще веселее, чем прежде, запел: — Тара-тара-тири…

— Да, мне досадно было бы видеть ее незавершенной, — повторил голос профессора. — Дело в том, что Журавлев воспользовался одним моим опытом, который заключался в том, что…

«Пошел врать», — подумал незнакомец и с внезапно усталым видом снял наушники. Однако голоса не исчезли, а зазвучали еще громче.

— Что за р-радио, р-рак ему так! — удивленно сказал незнакомец и вышел из-за мачты.

Прямо перед ним, вырисовываясь четкими силуэтами на прозрачном небе, стояли три фигуры — хозяйка, ее сын и профессор. Стояли и смотрели на него широко раскрытыми от удивления глазами.

ГЛАВА ВТОРАЯ, где компания чуть не распадается в связи с разногласиями принципиального характера

Молчание было прервано сразу с трех сторон.

— Дорогой ученик!..

— Дмитрий Феоктистович!..

— Вот так ловко!.. — воскликнули одновременно, но с разной степенью воодушевления, профессор, соседка и Борис.

— Эх я, куриная родня! — громко вздохнул на это Дмитрий Феоктистович, но, приподняв с изысканной вежливостью шляпу, уселся на тюк сена и устало сказал: — Ну, здравствуйте, чем могу служить?

— Ах, дорогой Дмитрий Феоктистович, — радостно приближаясь и хватая Журавлева за руку, заговорила соседка — маленькая круглая женщина, — как вы сюда попали? Если бы вы знали, как взволновало нас, особенно профессора, ваше исчезновение…

— Действительно, дорогой ученик, — подхватил профессор, — если бы вы только знали!.. — и продолговатое лицо его с вытянутым носом легавой собаки приняло любезносмущенное выражение.

Журавлев медленно и внимательно осмотрел всех троих, затем внезапно вскочил, побежал за тюки и через несколько секунд вернулся, держа в руке чемоданчик.

— Итак, — сказал он торжественно, но постепенно загораясь гневом, — дорогой учитель и вы, Мария Григорьевна, я вправду не знал, как взволновал вас мой отъезд, и не ожидал встретиться здесь, на пароходе. Поэтому позвольте и мне, в свою очередь, поинтересоваться, выражаясь научным языком, проблемой вашего здесь пребывания… три тысячи резонаторов!..