Атолл «Морская звезда» - [7]

Гитлер поднимался на трибуну. Если митинг проходил на артиллерийском заводе, основанием для помоста служили стволы пушек. На танковых заводах трибуну ставили на башни новеньких танков.

Свою речь Гитлер посвящал великолепным перспективам, которые ждут рабочих и всех тружеников рейха. Он брал указку и водил ею по развешанным на трибуне чертежам красивого дома. Пройдет немного времени, возглашал он, и любой немец, будь он даже последний уборщик, станет владельцем такого вот особняка, где у каждого члена семьи отдельная комната и самые удобные спальни предназначены старикам. Дом будет стоять в глубине уютного садика с газоном, на котором так приятно понежиться в солнечный летний день…

Нравится такой дом братьям рабочим?

Из уст участников митинга вырывался коллективный вздох восхищения.

Одобрительные возгласы вновь сотрясали помещение, когда указка фюрера перескакивала на стенд с чертежом подземного гаража, где будет стоять автомобиль, — каждая немецкая семья получит удобную машину, недорогую и вместительную, и, конечно, экономичную, потому что ее владельцы не должны слишком уж тратиться на бензин.

— Где эти дома и эти автомобили? — спрашивал Гитлер, отложив указку. — Увы, пока что они только в проекте, ибо у немцев много врагов, которые день ото дня становятся все коварнее и наглее, и в этих условиях львиную долю денег германских налогоплательщиков правительство вынуждено тратить на оборону…

Переждав ропот негодования участников митинга в адрес недругов Германии, Гитлер делал главный ход. Он заявлял, что, несмотря на чинимые врагами препятствия и трудности, найдена возможность незамедлительно начать работу по созданию и выпуску столь милого сердцу каждого немца недорогого народного автомобиля. Желающие стать владельцами таких машин должны заранее оплатить их стоимость. На собранные таким образом деньги правительство построит завод, который будет выпускать и раздавать населению автомобили.

Надо ли говорить, что после подобного заявления новые овации потрясали здание, в котором проходил митинг.

И тогда Гитлер уезжал.

Так было положено начало одной из самых наглых афер, которыми столь богата история третьего рейха. Суть ее заключалась в том, что нужную сумму быстро собрали, завод построили, но почти никто из пайщиков не получил обещанный автомобиль: завод перевели на выпуск вездеходов и бронетранспортеров для армии.

— Ловкая дама, — сказал Гиммлер. — Любопытно будет взглянуть на нее.

— Очень ловкая. Фюреру она помогла построить автомобильный завод. Я же с ее помощью обогатил казну на миллиард марок. Это пять таких заводов, как “Фольксваген”.

— Шутите! — усмехнулся Гиммлер.

— Нисколько. Вспомните “хрустальную ночь”.

— Ну-ну, хватит шуток. Уж кому-кому, а мне хорошо известно, кто автор идеи наложить на еврейских коммерсантов миллиардную контрибуцию. Это придумали вы.

— Для меня очень важно, чтобы вы прониклись абсолютным доверием к этой особе. Иначе она не сможет работать в полную силу. Поэтому рассказываю все, как было. Так вот, в памятную ночь, когда по всей Германии лопались зеркальные стекла витрин еврейских магазинов, я до рассвета ездил по городу. Шофер много раз останавливал автомобиль, и я с удовольствием наблюдал за разгромленными торговыми заведениями крупнейших неарийских меховщиков и ювелиров. Хруст битого стекла под каблуками прохожих отдавался в моих ушах райской музыкой. Наконец-то мы преподали им урок германской решимости и силы!.. На рассвете внезапно раздался резкий звук клаксона, и рядом с моей машиной остановился белый спортивный “штейер”. За рулем была та самая особа.

“Вы довольны? — спросила она. И сама же ответила: — Конечно, в восторге. Вон как сияют ваши глаза”.

Я сказал, что все сделано по справедливости. Негодяи получили то, что заслужили.

“Допустим, что они негодяи, — продолжила моя собеседница. — Но какая польза Германии от всего этого? Ведь страна не заработала ни пфеннига”.

“А месть?! — вскричал я. — А демонстрация нашей решимости?!”

“Ах, демонстрация! Будто вам неизвестно, что эти зеркальные стекла, равно как и находившиеся за ними товары, хорошо застрахованы. Так что владельцы разгромленных магазинов свои денежки получат сполна. И заметьте, возвращать эти огромные средства будут страховые общества рейха”.

Я стоял как столб, а она сыпала и сыпала аргументами нашей нераспорядительности, тупости.

“Что же делать? — пробормотал я. — Как поправить положение?”

Вот тогда-то и выдала она свою великолепную мысль: после того как владельцы разгромленных магазинов получат страховку, наложить на них контрибуцию в миллиард марок. Вернуть Германии немецкие купюры.

Лакей принес свежий кофе.

— Прибыла дама, которую вызывал рейхсмаршал, — сказал он, наполняя чашку Геринга.

Гиммлер всем корпусом повернулся в кресле, разглядывая появившуюся особу. Чуть покачивая бедрами, она сошла по широким ступеням особняка и приближалась к берегу озера.

“Совсем еще молодая”, — подумал он.

— Добрый день, — сказала посетительница вставшим при ее появлении мужчинам. Она обратилась к Гиммлеру: — Мне кажется, вас интересует, сколько мне лет? Двадцать семь. Как видите, перед вами почти старуха. — Женщина опустилась в пододвинутое лакеем кресло, закинула ногу на ногу. — Итак, мне двадцать семь, мое имя Аннели Райс. Я к вашим услугам, господа.