Атласная змея - [22]

Из этих троих путешественников двое сидели на великолепных мустангах, третий шел пешком в нескольких шагах впереди с ружьем под мышкой.

Всадники казались знатными особами.

Пешеход, одетый в охотничью блузу, в бобровой шапке на голове и индейских мокасинах, служил им проводником. Дойдя до гласиса цитадели, проводник остановился.

Здесь, поставив ружье прикладом на землю и обернувшись к своим спутникам, которых извилистая и очень крутая тропинка заставляла продвигаться вперед очень медленно, он терпеливо стал дожидаться, пока они подъедут к нему.

Затем все трое обменялись несколькими словами, произнесенными шепотом, и проводник по приказанию одного из всадников, которому он поклонился почтительно, положил свое ружье на выступ утеса.

Разоружившись таким образом, проводник быстрыми шагами направился к форту, оставив своих спутников неподвижно стоящими на том месте, куда они успели добраться.

Оба всадника следили тревожными глазами за проводником, быстро подвигавшимся вперед.

Английские часовые, стоявшие там и сям на валу крепости, давным-давно уже дали знать караульному начальнику о прибытии путешественников.

Поэтому, когда проводник подошел не больше как на расстояние пистолетного выстрела, в воротах крепости открылась калитка, и навстречу к нему вышел унтер-офицер с четырьмя солдатами.

— Стой, приятель, — крикнул унтер-офицер, — кто ты такой и что тебе здесь нужно?

— Кто я такой? — отвечал проводник, останавливаясь, и в ту же минуту разражаясь насмешливым хохотом. — Разве вы этого не знаете, сержант Гаррисон, или виски до такой степени затмевает вам глаза, что вы не в состоянии уже узнавать старых друзей?

— Друг ты или нет, приятель, — продолжал сержант угрюмо, — это для меня все равно, а только говори скорей свое имя, если не хочешь чтобы с тобой случилось несчастье!

— Ну, ну! Не сердитесь пожалуйста, я, кажется, не сказал вам ничего такого, за что можно было бы обидеться. Ну, да ладно! Я не стану с вами спорить, всякий волен думать, что хочет. Меня зовут Змеей. Вы непременно хотите, чтобы я сказал вам свое имя, которое вы знаете так же хорошо, как и я сам, потому что именно вы, если только мне не изменяет память, и наградили меня в веселую минуту этим милым прозвищем… Я с тех пор благоговейно ношу это имя. Надеюсь, вы довольны?

Слыша эти слова, произнесенные с веселой иронией, солдаты расхохотались, даже сам сержант, несмотря на свой угрюмый вид, по-видимому, несколько повеселел.

— Очень хорошо, — продолжал он, — а теперь скажи мне, зачем явился ты сюда, где в тебе никто не нуждается, господин Змея?

— Я, ровно ни за чем…

— А! Ну, в таком случае, приятель, доставь же мне удовольствие, повернись ко мне спиной и живо убирайся отсюда на все четыре стороны!

— Так-то вы меня принимаете, сержант? А еще мы с вами старые знакомые…

— Вот поэтому именно я и поступаю с тобой так, милый мой друг. Тебя здесь слишком уж хорошо знают. Вот что…

— Ах, очень жаль, сержант, право, честное слово! И если бы это зависело только от меня, ручаюсь вам, что после такого нелюбезного приема я сию же минуту ушел бы отсюда.

— А я еще раз советую вам это сделать и как можно скорее, если вы не хотите, чтобы через пять минут ваша блуза была полна перебитыми костями.

— Я в отчаянии, сержант, что не могу исполнить вашего желания, — сказал проводник насмешливо, — но, повторяю вам, к сожалению, это не от меня зависит.

— А! Так от кого же это зависит, позвольте вас спросить, милостивый государь?

— Черт возьми, сержант! Да от тех двух кавалеров, которых вы, конечно, видите вон там на тропинке!

— Вы все отправитесь отсюда вместе, если эти господа принадлежат к числу ваших знакомых, а может быть, даже и друзей, то они, наверное, не лучше вас.

— Берегитесь, сержант, — перебил Змея, — я, при всем моем нежелании оскорбить вас, должен заметить вам, что вы собираетесь совершить колоссальную глупость, мой милый.

— Черт! — вскричал сержант, сморщив свои густые брови, — ты смеешься надо мной, негодяй!?

— Вовсе нет, я только хочу дать вам добрый совет, вот и все; вы почему-то назвали меня сейчас насмешником, а между тем, я говорю совершенно серьезно.

— А-а! — отвечал сержант, на которого против воли, видимо, действовал уверенно-насмешливый тон его собеседника, — значит, эти всадники важные лица?

— А вам серьезно хочется узнать что-нибудь на этот счет?

— Конечно, хочется.

— Ну, так знаете, что я вам посоветую?

— Что?

— Пойдите и спросите их самих! — отвечал Змея, снова разражаясь веселым хохотом.

Сержант сделал было угрожающий жест, но почти тотчас же передумал.

— Я именно так и сделаю, — сказал он и, обращаясь к своим солдатам прибавил: — хорошенько смотрите за этим негодяем. в особенности же не давайте ему выскользнуть у вас из рук.

— О! На этот счет можете быть совершенно спокойны! Я не уйду — мне и здесь хорошо!

С этими словами Змея без церемонии уселся на траву, в то время как сержант, смущенный в высшей степени этой постоянной иронией, поспешными шагами направился к всадникам.

Во все время разговора сержанта с проводником, которого, за дальностью расстояния, нельзя было расслышать, оба путешественника не тронулись с того места, где посоветовал им остаться Змея.