Атлас и серебро - [3]

– Я тоже этого не хочу, шериф Уокер.

– Я успел опросить свидетелей. Если они не врут, вам чертовски повезло, что подвернулся этот малый.

– О да, я чудом осталась жива. У меня был пистолет, который я прячу... ну, у себя на ноге. Но он зацепился... зацепился за подвязку, и мне не удалось...

Шериф изо всех сил старался оставаться серьезным, однако было ясно, что он потешается над Шенандоа.

– Это верно, шериф, я выгляжу довольно глупо, но мне и в голову не могло прийти, что когда-то возникнет необходимость применить оружие. Старатели – народ горячий, но я никогда не теряла осторожности. И искренне сожалею о том, что случилось с Джеком. Я готова оплатить его похороны.

– Это весьма похвально с вашей стороны, Шенандоа. И хотя долг службы повелевает мне напомнить, что в Томбстоуне запрещено носить оружие, – увы, ни для вас, ни для меня не секрет, что старатели прячут его под одеждой. Закон, конечно, вещь необходимая, но вы же знаете местный обычай.

– Шериф Уокер, я благодарна вам за предупреждение, но ведь вы понимаете, что профессиональный игрок должен быть готов ко всему.

– Конечно, Шенандоа, – откликнулся шериф и тут же обратился к Роже Рогану: – А вы, мистер, на редкость ловко обращаетесь с пушкой. Приехали к нам искать работу?

– Нет, ненадолго заехал по делу. Сожалею, что пришлось нарушить покой в вашем поселке.

– Покой! – фыркнул шериф. – Ну что ж, могу лишь посоветовать держать здесь ухо востро. Да убрать этот ваш кольт подальше с глаз. На первый раз вы отделаетесь простым предупреждением, но в дальнейшем мне придется принимать меры. И постарайтесь, чтобы я не слышал, что вы пристрелили у нас кого-то еще.

– Буду помнить об этом, шериф.

– Отлично. Кстати, Шенандоа, вам бы тоже следовало вести себя потише.

– Обещаю, что так оно и будет. А теперь я бы хотела пойти домой.

– Не желаете, чтобы вас проводил кто-то из моих парней?

– Я это сделаю сам, – перебил шерифа Роже Роган, и его низкий голос прозвучал удивительно уверенно.

Пораженный шериф Уокер пристально посмотрел на чужака, затем перевел взгляд на Шенандоа:

– Это так?

– Я отлично дойду сама! – выпалила Шенандоа, поспешно направляясь к двери. – Еще раз благодарю вас, мистер Роган... шериф Уокер... – И она заспешила к выходу, мимоходом заметив удивленно взметнувшуюся бровь на лице своего спасителя.

По освещенной слабыми утренними лучами солнца Аллен-стрит она направилась к дому – прочь от казино «Держу пари».

Аллен-стрит была главной улицей поселка старателей. На ее северном конце находились танцевальные залы, салуны и казино, а на южной – самые дорогие магазины и рестораны. Те старатели, которые слыли завсегдатаями северной стороны, почти не посещали магазины на южной. Вот и Шенандоа, будучи профессиональной картежницей, по большей части проводила время на северном конце. И как и прочая картежная братия, была ночной пташкой: отсыпалась весь день, чтобы ночью сесть за столик в казино.

Пока что на улице было прохладно, но едва солнце поднимется чуть повыше – наступит обычная жара, яркий, слепящий день, характерный для пустынь Южной Аризоны. Против обыкновения Аллен-стрит была пустынной: по ней не слонялись толпы старателей, которые обычно развлекались выпивкой и картами. Сомнений не оставалось: обитатели Томбстоуна разбежались отсюда в поисках лучшей жизни. Даже ее дядя Эд Девис – Шустрый – перебрался в Ледвилл, став не без помощи покера совладельцем серебряного рудника в Колорадо. Если все пойдет хорошо, то есть рудник будет приносить доход (наряду с зеленым сукном карточного стола), дядя скоро сможет забрать к себе и ее, Шенандоа.

Впервые за двадцать один год своей жизни оставшись совершенно одна, девушка скучала – скучала с каждым днем все сильнее, только теперь начиная осознавать, как дорог ей дядя. К тоске примешивалось жгучее беспокойство, ведь дядя был далеко не молод и к тому же потерял здоровье на полях сражений, воюя на стороне Юга во время Гражданской войны.

И если бы не письмо, полученное днем ранее, Шенандоа вряд ли смогла бы совладать с охватившей ее грустью и тревогой – в особенности после того ужасного выстрела в «Держу пари». Письмо прислала ее восемнадцатилетняя сводная сестра по матери, Арабелла Уайт. Девушка собралась перебраться сюда, на Запад, и должна была приехать со дня на день.

Шенандоа радовала предстоящая встреча. Их разлучили шесть лет назад, когда родители погибли от несчастного случая. Их мать, утонченная, нежная южанка, потеряла в Гражданской войне первого мужа, отца Шенандоа, вышла второй раз за северянина и переехала в Пенсильванию, в Филадельфию. Там вскоре и родилась Арабелла. Все годы до несчастья они с Шенандоа была что называется не-разлей-вода.

А потом с Запада явился дядя Шенандоа по отцу, который решил, что его племянница не должна воспитываться на Севере. Эд поклялся обучить ее всем тонкостям ремесла профессионального картежника, чтобы девочка смогла обеспечить себе безбедную жизнь. Напротив, тетка Арабеллы намеревалась вырастить младшую племянницу как благовоспитанную леди, которая может быть принята в приличном обществе в Филадельфии. Никто из членов семьи не имел возможности содержать обеих сестер вместе, и девочек разлучили, несмотря на их горячие протесты. Расставаясь, они поклялись переписываться до той поры, пока Арабелла не получит возможность переехать на Запад.