Атланты. Моя кругосветная жизнь - [7]
На деньги, заработанные на съемках, отец купил себе шапку, ботинки и большую деревянную фотокамеру формата 13 на 18 для занятий фотографией. Старинный этот фотоаппарат я хорошо помню. Он стоял в нашей комнате на Васильевском и сгорел в блокаду вместе с домом. Помню также необычную фотографию, где отец, игравший в массовке рабочего, снят сидящим между Лениным и Троцким…
В феврале 1930 года мать приехала к отцу в Питер из Алтайского края, где работала учительницей, и они поженились. Все имущество молодой семьи в тринадцатиметровой комнатушке на 7-й линии Васильевского острова, полученной отцом, состояло из ломберного столика, двух стульев, раскладушки и табуретки. Отец в это время работал в фотокинотехникуме и учился заочно в Московском полиграфическом институте. Мать пошла работать учительницей начальных классов в среднюю школу на Восьмой линии и поступила на заочное отделение физико-математического факультета Пединститута имени Герцена, который окончила в 36-м, когда мне было уже три года.
Родители дома почти не бывали – днем они работали, а вечером учились. Поэтому большую часть времени в первые мои четыре года я проводил с няньками. Институт нянек в Ленинграде в начале 30-х был весьма распространенным и вполне доступным даже для таких малоимущих семей, как наша. Няньки мои были в основном женщины средних лет или пожилые из псковских, новгородских или вологодских краев, чаще всего верующие. Отправляясь утром на уроки в школу, мать обычно снаряжала нас гулять. Местами ежедневных прогулок были бульвары на 7-й линии или Большом проспекте, а при дальних прогулках – Соловьевский сад на углу 1-й линии и набережной.
В Соловьевском саду с его стройным Румянцевским обелиском, увенчанным бронзовым орлом и гордой надписью «Румянцева победам», по субботам и воскресеньям играл обычно военный духовой оркестр. Исполнялись по большей части старинные марши и вальсы. Мне почему-то более других запомнился часто звучавший вальс «Осенний сон». Зрительная память связывает с глухими ударами вздыхающего барабана и грустным напевом труб огненно-красную акварель сухих кленовых листьев на песчаных дорожках сада. До сих пор, услышав этот старый вальс, я испытываю странное чувство мечтательной грусти, как будто кто-то теплой и влажной рукой осторожно берет тебя за сердце. Может быть, именно поэтому всю жизнь более всего я люблю вальсы. Навсегда остался в памяти и старинный марш «Прощание славянки», уже через много лет снова вернувшийся ко мне со сцены МХАТа в финале «Трех сестер».
Одна из моих нянек, набожная старуха из-под Крестец, во время прогулок ежедневно таскала меня в Андреевский собор на церковные службы, строго-настрого наказав не рассказывать об этом матери. Более всего любила она отпевания. Торжественность мрачноватого этого обряда, усугубляющаяся казавшейся мне странной неподвижностью лежавшего человека, бледное лицо которого ярко освещалось свечами в таинственной полутьме храма, необычно выпевавшиеся слова, терпкий запах плавящегося воска – все это внушало тоску, побуждало скорее выйти наружу, под яркий солнечный свет, на нагретые каменные ступени, где играли другие дети. Я не мог разгадать пугающей тайны смерти и понял тогда только одно: смерть – это неподвижность. В 36-м с собора сорвали кресты, и церковь свое существование прекратила.
Вместо свергнутого Бога появлялись другие. Помню, как над воротами домов на нашей линии прибивали странный знак Осоавиахима – с винтовкой, пропеллером и противогазом, напоминающий языческий тотем, который должен был защитить жилище от беды. Увы, не защитил.
Поскольку мать и отец нередко возвращались домой поздно, спать меня в раннем детстве, как правило, укладывали няньки, так что я хорошо запомнил и полюбил старые колыбельные песни, которые они пели. Больше других запомнились мне две песни. Одна из них начиналась строчками:
Вторая, которую, я, конечно, так же как и первую, услыхав впервые от своих нянек, считал народной, начиналась так:
Уже через много лет я сильно удивился, узнав, что слова одной песни принадлежат Якову Полонскому, а второй – другу Пушкина Антону Дельвигу. Именно эти песни всплывают в моей памяти как одни из первых в жизни.
«Атланты», «У Геркулесовых столбов», «Над Канадой небо сине», «На материк», «Жена французского посла», «Перекаты», «Снег», «Кожаные куртки» («Песня полярных летчиков») – эти песни Александра Городницкого, написанные в дальних океанских плаваниях и в экспедициях на Крайнем Севере, давно стали народными. А сам поэт по праву признан живым классиком, чьё имя стоит в одном ряду с Владимиром Высоцким, Булатом Окуджавой, Юрием Визбором. Песня Александра Городницкого «Атланты держат небо…» является официальным гимном Государственного Эрмитажа и неофициальным гимном Санкт-Петербурга.
НОВАЯ КНИГА знаменитого барда, доктора наук, ведущего научно-популярной программы «Атланты. В поисках истины» на канале «Культура». Свежий взгляд на самые актуальные проблемы и тайны естествознания. Научный анализ древних и современных мифов – от Всемирного потопа, Атлантиды и Содома с Гоморрой до глобального потепления, озоновых дыр и конца света.
[i]«Атланты держат небо», «У Геркулесовых столбов», «От злой тоски не матерись» («На материк»), «Над Канадой небо сине», «Жена французского посла», «Снег», «Перекаты», «Кожаные куртки» («Песня полярных летчиков»)[/i] – эти песни Александра Городницкого, написанные в дальних океанских плаваниях и в экспедициях на Крайнем Севере, давно стали народными.Его стихи, переведенные на многие языки и включенные в школьные учебники, – настоящий гимн «шестидесятников».А сам поэт по праву признан живым классиком и одним из основоположников жанра авторской песни в России, наряду с Владимиром Высоцким, Булатом Окуджавой, Александром Галичем, Юрием Визбором.В этот сборник включены лучшие стихи и песни Александра Городницкого.2-е издание, исправленное и дополненное.
Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, выходящей в серии "Барды", автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в различные районы Мирового океана, о своих друзьях – писателях, поэтах, геологах, ученых. Это не просто мемуары – скорее, философско-лиричекий взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
Два супербестселлера одним томом. Трогательная исповедь самых прекрасных женщин XX века. Сердечные тайны и сокровенные секреты Мэрилин Монро и принцессы Дианы, поведанные ими самими.Этих божественных женщин обожал весь мир, по ним сходили с ума толпы поклонников, их боготворили миллионы мужчин, их идеальные лица не сходили с экранов, ими восхищались, им завидовали… Но, оказывается, даже неотразимые красавицы тоже плачут – и главный «секс-символ» Голливуда, как и самая знаменитая принцесса на свете, были несчастливы в личной жизни, страдали от разбитого сердца и погибли от любви.Откройте эту уникальную книгу, вслушайтесь в живые голоса Мэрилин Монро и принцессы Дианы, загляните в душу самым красивым и желанным женщинам XX века, которые заслуживали счастья, но познали лишь БОЛЬ ЛЮБВИ!
Будучи прирожденным бойцом и «убежденным нонконформистом», автор этой книги всегда принимал брошенный вызов, не уклоняясь от участия в самых отчаянных схватках и самых «БЕЗНАДЕЖНЫХ ВОИНАХ», будь то бескомпромиссная борьба за выезд из СССР в Израиль, знаменитая война Судного дня, которую Яков Кедми прошел в батальоне Эхуда Барака, в одном танке с будущим премьером, или работа в самой засекреченной израильской спецслужбе «Натив», которая считается «своего рода закрытым клубом правящей элиты Еврейского государства».
Накануне войны полковник ГРУ Василий Новобранец, в обход своего непосредственного начальства, направил Сталину и разослал в войска разведсводку, предупреждавшую о скором нападении немцев на СССР, однако вождь полковнику не поверил. Посмев пойти против «руководящей линии партии» и собственного руководства, которое в угоду Сталину закрывало глаза на любую информацию о приближении войны, Новобранец понимал, что рискует головой — но судьба хранила разведчика: его не посадили и не расстреляли, а всего лишь «сослали» в штаб Киевского Особого Военного округа, после 22 июня преобразованного в Юго-Западный фронт.
Этот человек был диссидентом и солдатом, боролся с режимом, воевал в одном танке с премьер-министром Израиля и возглавлял самую засекреченную спецслужбу страны. Мемуары Якова Кедми «Безнадежные войны» уже полюбились нашим читателям. Новая книга вскрывает многие политические интриги. Будучи одним из самых информированных людей в мире, Яков Иосифович рассказывает о скрытых пружинах, которые движут современную политику. Дальнейшая судьба объединенной Европы, реальная ситуация в Сирии, причины противостояния России и США, ядерный проект Ирана, перспективы урегулирования арабо-израильского конфликта — об этом и о многом другом в новой книге Якова Кедми. Как и предыдущая книга, «Тайные пружины» отличаются оригинальным взглядом на ситуацию и взвешенностью суждений.