Атлантиды пяти океанов - [51]

В эпоху средневековья Канарские острова вновь превратились в мифические «Острова Блаженных», недоступные смертным, и лишь тысячелетие спустя архипелаг у побережья Африки был вновь открыт европейцами. В 1341 году некие флорентийские купцы из Севильи сообщили о том, что «1 июля этого года вышли в плаванье два корабля… на поиски тех островов, которые, согласно общему мнению, следовало открыть заново. Благодаря попутному ветру они на пятый день пристали там к берегу… Эта каменная гряда, изобилующая, однако, козами и другими животными и заселенная обнаженными мужчинами и женщинами, своими обычаями и привычками походящими на дикарей… Они прошли еще мимо другого острова, который был гораздо больше первого, и увидели там многочисленных жителей. Эти мужчины и женщины были почти нагими, некоторые из них, очевидно, повелевали остальными и были одеты в козьи шкуры, выкрашенные в шафранно-желтый и красный цвета. Издали эти шкуры казались весьма изящными и тонкими и были очень искусно сшиты нитками из кишок… Моряки видели еще много островов, из которых одни были населены, а другие безлюдны… Моряки сообщали также, что язык местных жителей столь странный, что они ровно ничего не поняли, и на островах нет никаких судов. Только вплавь можно добраться от одного острова к другому».

С колонизации Канарских островов, собственно говоря, и началась экспансия зарождающегося в Западной Европе капитализма в заморские страны. Почти все коренное население архипелага, гуанчи, погибло в неравной, но упорной и кровопролитной войне с испанскими захватчиками, небольшая кучка оставшихся аборигенов растворилась среди пришельцев, забыв свои обычаи, культуру, язык. Наука заинтересовалась гуанчами лишь тогда, когда они исчезли с лица земли, оставив после себя не решенную по сей день «загадку гуанчей».

Моряки, вторично открывшие Канары, сообщали о том, что язык их жителей столь странный, «что они ничего не поняли». До нас дошло немного фраз и слов на языке гуанчей, но понять их, вернее, установить родство этого языка с другими, не удается и современным лингвистам. Долгое время считалось, что язык гуанчей родственен многочисленным наречиям берберов, издавна населяющих Северную Африку, пока крупнейший знаток берберских диалектов (а их насчитывается до трех сотен) Андре Бассэ не показал, что родство это кажущееся: среди известных языков мира не отыскать родственников гуанчскому.

Зато антропологи обнаружили сразу несколько народов, родственных населению Канар. Древние гуанчи принадлежали к европеоидной «белой» расе, без примеси негроидной, африканской. У них были голубые глаза, светлые, иногда рыжеватые, волосы, белая кожа. Средний рост гуанчей превышал 180 сантиметров, встречались среди них гиганты более двух метров. Все это характерно для кроманьонцев, творцов замечательных пещерных росписей, живших в Испании и Франции 15–30 тысяч лет назад.

Но кроме кроманьонцев, исчезнувших в Европе более десяти тысяч лет назад, на право считаться предками гуанчей претендуют и светлокожие ливийцы, древние жители Северной Африки, и загадочные «народы моря», воевавшие с Египтом в конце II тысячелетия до нашей эры, и даже жители Северо-Западной Европы. Еще большее число народов претендует на то, чтобы стать родичами гуанчей, если считать сходство обычаев, верований, достижений культуры доказательством родства. Как в Тибете (а также и на некоторых островах Микронезии), на Канарах существовало многомужество — полиандрия. Как аборигены Австралии и бушмены Южной Африки, гуанчи добывали огонь трением деревянных палочек. На Канарских островах, как и в древнем Вавилоне и в Перу эпохи инков, почитались невесты богов, «священные девы». Как и в древнем Египте, тела вождей и жрецов бальзамировались, но мумии помещали не в пирамиды, а зашивали в шкуры (подобным образом пять-шесть тысяч лет назад хоронили своих умерших древние жители Ливии) и прятали в пещеры (так поступали и жители Древнего Перу, за много веков до инков).

Но главной загадкой гуанчей остается тот твердо установленный факт, что у народа, живущего на островах, не было ни судов, ни лодок, ни даже примитивных плотов. И если они могли «только вплавь добраться от одного острова к другому», то вряд ли могли бы гуанчи добраться до своих островов вплавь с берегов Африки, а тем более — из Западной Европы, со своими козами, овцами, свиньями, собаками.

Не попали ли гуанчи на свои острова по суше, которая когда-то соединяла Канарские острова с Африкой или даже Европой? И не являются ли Канары с их загадочными аборигенами — гуанчами — последним остатком Атлантиды? Впервые эту гипотезу выдвинул еще в XVII столетии Афанасий Кирхер, в начале XIX века Бори де Сен-Венсан связал Атлантиду с легендарными Островами Блаженных и вполне реальными Канарскими островами, в двадцатых годах нашего века советский историк Б. Л. Богаевский предположил, что когда-то Канары были частью Африки, затем «в раннем неолите произошло отделение частей Африканского материка, в результате чего мог образоваться остров весьма больших размеров». Еще поздней опустились и отдельные участки этого острова — и возникли острова Канарского архипелага, населенные не знающими мореплавания гуанчами, что и могло послужить одним из источников рождения легенды об Атлантиде.