Атлантида. В поисках истины. Книга третья. Тартесс - [12]

– Нашим женщинам тяжело приходиться. Да и Андромаху вполне можно понять, – прокомментировала Нефер. – Каждый раз сопротивляешься тому, что приходится рожать, а спустя время снова хочется стать любящей мамой или бабушкой, всячески балуя своё дитя. А если начинаешь новую жизнь, то и выбора-то нет. Елена же была одинока среди людей, и в семье Базилуса она, наконец, смогла найти понимание и поддержку. Парис и вправду был испорченным ребенком, но Гектор-Базилус, царь Приам – они пошли на этот шаг наверняка зная о последствиях.

– Базилус верный и любящий муж. Среди нас таких раз-два…С годами он стал идеальным воином и царем в Вилусе, поддерживая власть и порядок в государстве хеттов всякий раз, как они переживали упадок. Создавал законы, просто инновационные для этого времени. Законы, защищающие права простых людей. Судил всегда справедливо. К нему идут с просьбами и ищут защиты. Греки так же знают и ценят Гектора, – добавила Нефер.

– Мы помним, как греки поступили с ним. Содрали с него кожу и волокли на колеснице. Есть ли возможность как-то вмешаться в эту ситуацию, помочь? – негодовал Луис Мануэль.

– Его смерть прозрачна, как стекло. Мы же не вмешиваемся в историю, – иронично заметила Дафна

– Да, это так. Но очень скоро у нас появится возможность использовать машину времени более точно и целенаправленно, так, Георгий Маркович? – пытался настаивать ректор.

– Если Гектор внезапно пропадет с поля боя, это повредит его репутации и изменит историю! – Дафна от возбуждения повысила голос.

– Должно же быть какое-то решение?– развел руками ректор.

– Давайте поищем! Безвыходных ситуаций не бывает – разредил обстановку Симонов. – Совсем скоро мы сможем вернуться домой. Мы должны собрать всех, кто покинул Атлантиду, и Гектор будет первым. Мы можем отследить сигнал гравилора. Сидон вернись в Вилусу, давайте обговорим момент, когда его лучше вытащить?

– Хорошо. А когда Атлантида планирует возвращение? – уточнил Сидон.

– Когда наступит этот срок? – Дафна тоже с любопытством вытянула вперёд шею.

– До рождества Христова, а лучше до основания Рима. Появится слишком много документов и письменных свидетельств – это нам не к надобности, – ректор глянул на Симонова и тот продолжил:

– Мы накопим достаточно энергии для перемещения, чтобы как можно в меньшей мере использовать энергию аномалии. И дата должна быть прилично удалена от наших дней, чтобы суметь замести следы.

– Да, думаю, вы правы. А скажите, ведь среди возможных дат гибели Атлантиды была дата – 900 лет до н. э.? – прищурился Си-дон.

– Может быть и была, – засмеялся ректор. – Вы уже как Симонов, хотите приурочить наш отлёт к готовой циферке?

– Я уже во всё поверю. Совпадений не бывает. Тысячелетний опыт вас не убедил? Теперь-то у нас не только теория, но и практика в ассортименте, – хрипло то ли закашлялся, то ли засмеялся Сидон.

– Охо-хо. Я не только тысячелетний старик, но и чувствую себя им, – расплылся в своем кресле ректор, хватаясь за поясницу.

– Люди столько не живут, господин ректор! – Сидон тоже постарался вытянуть затекшие ноги.

– На что вы намекаете, я что, не человек?– прокряхтел Луис Мануэль.

– Я иногда не верю в наше существование. Просыпаюсь утром и кажется, что эти тысячи и тысячи лет, всего-навсего только сон! А собрать всех на Атлантиде, будет довольно сложно. Мы не знаем кто, где может находится. А если умер, то в какое время и в каком месте? – Сидон сказал и устало замолк.

– Эту проблему лаборатория Симонова решала параллельно. Так?

– Да, этим занималась Вероника, мы разработали прибор отслеживающий работу гравилоров. Это простейшее устройство оставляет четкий след в материи пространство-время, и мы научились его отслеживать. А значит можно найти всех потихоньку. Мы уверены, что удастся как-то выкрутится и с легендарными героями. Такими, как Гектор. Надеюсь их у нас немного. Вытащим, – Георгий слегка повеселел, рассказывая о удачно сделанной работе.

– Ты только о Трое приехал рассказать или ещё что есть, Сидонушка? – начал засыпать старик ректор.

– На самом деле рассказывать можно бесконечно долго, и тысячи лет не хватит, но Троя сейчас – главное, – закончил рассказ Сидон.

– На слово тысяча у меня аллергия скоро будет, – поворчал ректор и откинул голову на ушко английского каминного кресла.

Симонов с опаской шел позади Вероники. День клонился к за-кату, и все торопились ужинать. Ужинали они всегда вместе, это стало хорошей традицией. «Сон Атланта» ни разу у них не совпадал, и долгое время им приходилось проводить в мучительном одиночестве. В тяжелые, обременённые разлукой дни, они старались глубже уйти в работу, отвлечься.

Последние сто лет они не разлучались. Вероника работала бок о бок с мужем, понимая его с полуслова, была автором и практически сама реализовала идею отслеживания гравилора. Они отлично ладили последние годы, но ни разу Вероника не заговорила с ним про Эвридику.

Последний ребенок, которого она даже не смогла увидеть, подержать на руках, поддержать. Вероника боялась услышать о судьбе этой малышки. Вдруг она услышит такое, что навсегда оставит в сердце болезненное чувство вины? «Без матери она стала неуправляемой, капризной и проявляла к Георгию агрессию, которую он так тяжело переносил. А девочке не хватало материнской любви», – копошились в голове неугомонные мысли-тараканы.