Атлантида - [10]

Рене со своей стороны выразил удовольствие, которое ему доставляло знакомство с графом Монте-Кристо.

— Знаете ли что? — воскликнул граф, — вы мне нравитесь! Я такой человек, что всегда говорю свое мнение прямо в лицо. А вы мне положительно так нравитесь, что я в восторге от вашего прибытия на мое судно, в восторге, что вы интересуетесь нашими работами и хотите принять в них участие. Надеюсь, что и вам понравится у нас; если же нет, то вы должны мне прямо сказать об этом, и я постараюсь изменить по вашему вкусу не яхту, конечно, а все окружающее. Не хотите ли сейчас осмотреть мою «раковину»? Это я так называю мое судно.

Откровенная веселость Монте-Кристо передалась и Рене. Он с удовольствием изъявил готовность тотчас ознакомиться с судном, и граф, схватив свою мягкую фуражку, повел его по всем закоулкам своих владений, обращая внимание гостя на мельчайшие подробности устройства яхты. Рене должен был сознаться, что «Синдерелья» в совершенстве соответствовала своему назначению и представляла chef d'oeuvre кораблестроительного искусства.

Здесь было собрано все, что сколько-нибудь могло способствовать научным исследованиям морского дна. Всевозможные мастерские — фотографические, кузнечные, столярные, физическая и химическая лаборатории занимали нижнюю часть судна. Граф заявил Рене, что его рабочие были лучшими в свете и все подобраны по его вкусу, так как в противном случае он преспокойно прогнал бы их от себя.

Что касается самого владельца яхты, то он во всех отношениях представлял исключительное явление. Колосс по росту, с красным, налитым кровью лицом, на котором красовался громадный крючковатый нос, с несколько приплюснутым в затылке черепом, Монте-Кристо слегка напоминал фантастического исполинского попугая. Его манеры придавали ему еще более оригинальности. Откровенный и простой до фамильярности, с грубым голосом и раскатистым смехом, болтливый, как истинный южанин, он с необыкновенным презрением относился к своему положению и богатству, состоявшему из свинцовых и серебряных рудников, расположенных на небольшом островке. По его словам, только личное достоинство имело цену в его глазах, а потому, по его мнению, простой дворник мог стоять в умственном отношении выше самого знатного аристократа.

Монте-Кристо как будто стеснялся и своего сана, и богатства, унаследованного от предков, и старался заставить простить себе это невольное преступление полезным употреблением своих сокровищ.

— Я не более как управляющий, — часто повторял он. — Состояние мне не принадлежит… я управляю им ради тех, кто в нем нуждается. Что же касается моего имени — пфе! Не все ли это равно! Помните, что сказал бессмертный Шекспир!»Разве роза благоухала бы хуже под другим названием?» Так и я. Я бы с одинаковым удовольствием назывался Иваном, как и Монте-Кристо.

Но несмотря на все подобные возвышенные принципы, граф не упускал ни одного удобного случая, чтобы не поговорить о своих предках, с которыми Рене очень близко познакомился в самое короткое время. Однако все эти странности и смешные стороны не внушали Каудалю антипатии к владельцу «Синдерельи», и перспектива провести в его обществе несколько недель ничуть его не пугала.

Граф сам отвел своего гостя в предназначенную ему каюту, прося его быть как дома и заявить немедленно, если что-либо ему понадобится. Рене искренне поблагодарил его, уверяя, что он вовсе не избалован подобным комфортом, и затем они вместе поднялись на палубу, вполне довольные друг другом.

Цель предстоящего путешествия «Синдерельи» — исследование дна Атлантического океана. Рене тотчас попросил показать ему аппарат, служивший для этих изысканий, и Монте-Кристо с удовольствием исполнил его желание, не подозревая, какой особенный интерес представлял для его гостя этот свинцовый лот, весом по крайней мере в тысячу килограммов. К верхушке его прикреплялся шелковый канат в полторы тысячи метров длиной.

— Вот видите, — объяснял граф Рене, весь сияя восторгом от возможности похвастаться своими сокровищами, — дно его вогнуто внутрь и смазывается салом, к которому пристает все, что находится в океане: раковины, травы и так далее. Рассматривая их с помощью микроскопа, мы открываем новые растительные и животные организмы, скрывающиеся в глубине морской.

— Как! — воскликнул Рене, разочарованный, — и у вас нет другого аппарата для исследований?..

— Нет! Да разве у кого-нибудь есть лучший лот, чем мой? Какой недостаток вы находите в нем?

— Никакого, конечно! Но, во всяком случае, слишком уж примитивно удовлетворяться сведениями, добытыми таким способом!

— Что же можно сделать другое? Нельзя же спустить туда фотографический аппарат!

— Без сомнения, нельзя, но зато можно спустить человека. Я приехал к вам на яхту с твердым намерением самому достичь дна океана и увидеть собственными глазами все, что там происходит!

— Ха-ха! — расхохотался Монте-Кристо. — Верно, что вам бы очень хотелось проникнуть в морские тайны, так же, как и мне самому; к несчастью, это невозможно!

— Невозможно! Почему?

— Да потому, что наши исследования происходят на таких глубинах, куда нельзя спустить водолаза, так как нет возможности снабдить его необходимым для дыхания воздухом.