Атипичная пневмония - [3]

Маховик еще одного длинного, бессмысленного рабочего дня начинал набирать обороты.

Марина вдыхала, синхронно подводя мушку под обрез мишени, на долю секунды затаивала дыхание, б-бах – выстрел, выдох, и все повторяется снова. Марина стреляла по-старинке, держа пистолет в одной руке и повернувшись боком к цели, как учил ее Кит Китыч.

– Мариша, деточка, ты всю обойму уже расстреляла? Ну хватит, хватит. Коля, пойди сними мишень. – Большой грузный человек, лет 65–70, с крупными чертами лица и седым ежиком на голове, сидящий на раскладном стуле рядом с огромным черным джипом, в десяти шагах за спиной Марины, кивнул охраннику.

Охранник, он же водитель, вдавливая квадратные каблуки модельных туфель в мягко пружинящую лесную подстилку, направился к березе, на которой висела мишень. «Странно, – подумала Марина,– но он в своем черном костюме и солнцезащитных очках совсем не кажется чужеродным в этом светлом, согретом июньским солнцем березовом лесу». Глядя на него, эдакого современного Ахиллеса в корректном чиновничьем облачении, Марина почувствовала, как тепло разливается внизу ее живота. Она вспомнила, как сегодняшней ночью, выбравшись из постели храпящего Кит Китыча, она прошмыгнула в комнату охранника. Верный пес Николай недолго сопротивлялся. Нет, Марина не была нимфоманкой, ни в коем случае. Ей просто нравилось пробовать на мужчинах свою силу. Еще в ранней юности она обнаружила эту свою способность. Ни один, самый здравомыслящий, самый холодный мужчина не мог не выполнить Марининой просьбы. К своим 32 годам эти способности Марина развила до совершенства. Вот и собирала свою коллекцию страстных поклонников. Мало ли кто, когда, где и зачем может понадобиться.

– Ну, ты прямо олимпийская чемпионка, все в десятку, кроме одной, – Кит Китыч, обнял Марину сзади, держа перед ней мишень, – хотя «макаров» тяжеловат для твоей нежной ручки. Хватит, поехали домой.

Николай сбоку, пока его не видит шеф, откровенно и пристально разглядывал Марину, любуясь ее красотой. Блестящие, пышные черные волосы, огромные синие глаза, излучающие колдовскую энергию, и соболиные, с изломом, брови. Аккуратный, прямой носик и большой, чувственный рот с бесстыжими, припухшими губами. Точеный подбородок и высокая, без единой складочки, белая шея. Николай смотрел, как этот старый маразматик ее лапает, и в душе его поднималось желание придушить своего босса.

Домой добрались быстро, минут за пятнадцать. Дом у Кит Китыча был простой, без особых изысков, ничем не выделяющийся среди соседских, да и участок небольшой, как у всех, 40 соток. В этом скромном коттеджном поселке под Рузой Кит Китыч поселился выйдя на пенсию. Хотя, что значит «вышел на пенсию»? Он перестал быть правительственным чиновником, но оставался главой фонда «За демократию и правовое государство», академиком нескольких академий и занимал еще кучу должностей в различных общественных и неправительственных организациях. Но все эти обязанности требовали его присутствия в Москве не чаще одного дня в неделю. Да и никакой он, собственно говоря, не Кит Китыч. Никита Никитич Вахрушин – в свое время самый молодой и многообещающий член ЦК, первый секретарь одного из обкомов, впоследствии министр и вице-премьер в нескольких демократических правительствах. А Кит Китычем его прозвала чертовка Марина, отчасти из-за отчества, отчасти из-за комплекции и добродушного нрава. С Мариной он познакомился пару лет назад на одном из скучных, обязательных для посещения сборищ, где она была вместе с мужем (так, мелкая сошка). Марине, впервые попавшей на такое мероприятие, скучным оно не показалось. (О, какие люди!) Черт его дернул тогда к ней подойти (это все ее ведьминские глаза). Никита Никитич, давно вдовствующий, уже несколько лет считал, что женщины его больше не интересуют (что поделаешь, физиология). После смерти жены в его жизни была парочка женщин, не считая спецсотрудниц VIP-учреждений типа правительственных домов отдыха, санаториев и т.п. Но он считал, что это все уже давно в прошлом. И тут – эта Марина. Не то чтобы он в нее влюбился с первого взгляда, нет, но он ее так захотел, что это просто становилось неприличным (а может быть, смешным).

Роман их вспыхнул, как хорошо просушенная вязанка хвороста. Как правило, выходные Марина проводила в загородном доме у Вахрушина, да и когда он приезжал на неделе в Москву, они умудрялись иногда встречаться. Маринин супруг начал стремительно расти и занимал уже должность руководителя департамента потребительского рынка в правительстве Москвы.

– Лиза, мы чертовски проголодались. Что у нас с обедом? – спросил Вахрушин, войдя в дом.

– Все готово, Никита Никитич. Через тридцать секунд подаю.

– Ну и отлично.

Лиза, женщина 55 лет, выполняла в доме Вахрушина обязанности и кухарки, и прислуги, и секретаря. Она работала с ним уже давно, и после его выхода на пенсию последовала за ним в эту добровольную ссылку.

Обедали молча. Марину тяготило это неожиданное, тяжелое молчание:

– Лиза, а что у нас на второе?

Лиза, убирающая посуду после первого блюда, откликнулась:

– Эскалоп из молодой свинины и картофельные крокеты.