Атипичная пневмония - [11]

– Так что с вашей квартирой в Баку? Так вы с ней ничего и не сделали? – прервал монолог Сергея Колосов.

– Нет. Мы туда никогда уже больше не возвращались. Скорее всего, ее сразу же занял какой-нибудь активист Народного фронта. Тогда это было сплошь и рядом.

Сергей и Виктор, переходя от одной кассы к другой, закупали рыбу, складывая коробки и крафт-мешки рядом с дверью Валентиновой камеры.

– Самое интересное, что до сих пор находятся грязные политики, которые призывают русский народ то Советский Союз восстановить, то либеральную империю построить. И никто из них ему, русскому народу, не говорит, что делать они будут это за его счет. Ибо терпеть нас в бывших республиках будут только в одном случае. Если мы их будем содержать. И то спасибо не скажут.

– А что было потом? – спросил Колосов.

– Потом был август 91-го и гайдаровский указ о свободной торговле, общий смысл которого сводился к тому, что любой гражданин может торговать, где хочет и чем хочет. Я до сих пор уверен, что за 30 лет реформ, эта – единственная полезная для народа и государства. Ну, мы и торговали. Ездили в Польшу, в Турцию. Работали, как сумасшедшие. И богатеть стали прямо на глазах. Уже в 93-м купили себе квартиру в Подмосковье. В 95-м – ту трехкомнатную «хрущобу» на Речном, в которой я и сейчас живу. Открыли свою фирму по оптовой торговле одеждой. Товар импортировали уже фурами. У нас по всей Москве было почти двадцать реализационных точек. Знаешь, я лет десять-двенадцать назад побывал на турецкой выставке одежды и принес оттуда каталог участников. Продукция – высший европейский класс. Но что интересно. 90% участников выставки основали свои швейные предприятия в 95, 96, 97-м годах. То есть это те самые люди, с которыми мы начинали работать в начале 90-х. Их страна сумела создать такие условия, что люди из мелких торговцев доросли до солидных бизнесменов средней руки. Открыли новые предприятия, создали новые рабочие места. А наше государство создало нам дефолт 98-го. Я и тогда был уверен, а сейчас-то тем более, что устроили они его специально. Конечно, задач они решали несколько: и очередной кредит под шумок украсть, и на пирамиде ГКО нажиться, и еще что-нибудь в этом роде; но главным для них было – это подкосить таких людей, как мы с тобой. Им не нужны граждане, независимые и гордые, им нужны подданные, жалкие и вечно канючащие подачку, с обожанием следящие за каждым мановением царственной руки, а не кинут ли им еще кусочек. Если до дефолта я уже вполне отчетливо представлял, как буду строить свою первую фабрику, то после все изменилось. Нет, мы не потеряли деньги (у нас почти все было в обороте, в товаре), мы потеряли главное – покупателя. У людей не то что поведение, психология поменялась. Покупателя перестало интересовать качество, только цена. И вообще, обнищал народишко. Я конечно не говорю о тех, кто одевался в «Версаче», «Гуччи» и «Прада». Но они никогда и не были нашими клиентами.

– Да, у меня была почти такая же петрушка, – поддакнул Колосов.

– А тогда, помнишь, как раз начался нефтяной бум. И каждый день мне по телевизору рассказывают, что у них рост, что жить стало лучше, жить стало веселей. У них рост, а у меня каждый год оборот падает в разы. А налоги, зарплату людям, аренду хочешь – не хочешь надо платить регулярно. Вот и получается чистый убыток. Накопленный потенциал растаял, как дым, вместе с надеждами на развитие. Магазины позакрывал один за другим и, вообще, завязал с тряпками. Что я только ни пробовал после этого. Результат был один – отрицательный. Так я и докатился до палатки на продуктовом рынке. С палаткой этой одни слезы. Заработок – только с голоду не подохнуть, да срам прикрыть. Смотри сам. Средний месячный оборот примерно девять тысяч долларов. При тридцатипроцентной торговой наценке доход получается в две тысячи. Полторы тысячи я плачу арендную плату рынку. Если брать продавца, то это еще, как минимум, 300 долларов. Значит, продавцом работает жена. Если я честно заплачу налог государству, то мне нужно будет отдать еще 540 долларов. Считаешь, да? Это мне уже нужно 40 долларов из своего кармана выложить. Вот и приходится мухлевать с кассовым аппаратом. Вот тут-то по мою душу и находятся проверяющие из налоговой, из санэпидемстанции, из экологической милиции, из пожарки, из префектуры. И всем им надо давать. А тут еще менты из близлежащего к рынку участка: «Мы вот тут на день милиции собираем…» А еще расходы на бензин, на запчасти. И получается, что перелопачиваю я тонны рыбы, работая на московское правительство, которому идет арендная плата с рынка. Причем удавку арендной платы они затягивают ровно настолько, чтобы ты чуть-чуть дышать мог. Поэтому их устраивают иностранцы. Тех сколько ни души, они будут молчать, потому что у себя дома они и этого не заработают. Я, вообще, удивляюсь нашим властям. В стране половина населения – безработные, спивающиеся от безделья и безысходности, а они все твердят: «Нам нужна иностранная рабочая сила, – и тут же удивленно разводят руками: – почему у нас такая утечка капитала за границу?» В одной только Москве – пять миллионов наших бывших братьев из союзных республик. Каждый из них отправляет домой семье, как минимум, по двести долларов. Миллиард – в месяц. Двенадцать миллиардов в год. Хорошо. Если вам так нужна рабочая сила, помогите вернуться на Родину десяткам миллионов русских людей, живущих в бывших союзных республиках. «Не можем, – говорят, – у нас „квартирный вопрос“. А я тебе сейчас докажу, что „квартирный вопрос“ – проблема надуманная. Ее создало государство и искусственным образом ее поддерживает. Это элементарно доказывается.