Атаман Платов - [95]

Свидетелем дальнейшего развития событий оказался Ф. Н. Глинка. «Передовые французские пикеты всполошились и дали тыл, — писал он. — Казаки сели им на плечи. Напрасно отмахивались французы и немцы длинными палашами и шпорили коней своих. Донцы, припав к седлу, на сухопарых лошадках мчались стрелами, подлетали и жалили дротиками, как сердитые осы».

Неприятель, ошеломленный внезапной атакой казаков, не выдержал и отступил, «оставив убитыми на месте немало». Так доносил Кутузову сам Платов. После этого он «хотя и делал наступление, но был прогоняем неоднократно с поражением до самой ночи».

Стремительность атаки, произведенной казаками Платова, обеспечила «неожиданный успех» корпусу Уварова.

«Как ракета с длинным хвостом, — вспоминал несколько лет спустя известный теоретик и военный историк К. Клаузевиц, — понеслись казаки (В. В. Орлова-Денисова. — В. Л.) к плотине, молниеносно оказались на другой стороне и присоединились в лесу к своим собратьям».

Вслед за казаками в атаку по плотине устремились другие полки корпуса. «Русские почти уже подступили к итальянским батареям и заставили их замолчать», — свидетельствует уже знакомый нам Ложье. Правда, он умолчал о том, что артиллеристы снялись с позиции и бросились бежать, оставив на месте две пушки. Эту существенную деталь отметил в своем рапорте начальству Уваров. Противник был опрокинут, смят «и преследован с большим уроном» до соединения со стоявшими в каре войсками королевской гвардии. Пехота Дельзона и легкая кавалерия Орнано, подкрепленные драгунами и отрядом почетной стражи, получили возможность взять реванш…

Одновременная атака корпусов Уварова и Платова вызвала панику в стане врага. Сам вице-король подвергся смертельной опасности, под ним была убита лошадь, погиб и один из его адъютантов. Сильное замешательство на левом фланге французской армии встревожило Наполеона. Он не исключал, что вслед за кавалерией Кутузов бросит в бой и крупные силы пехоты. Поэтому император поспешил к Богарне и после выяснения обстановки приказал ему дать отпор русским. С этой целью он «вынужден был подлинно взять часть сил» из числа тех войск, которые штурмовали батарею Раевского на Курганной высоте.

Очевидец налета казачьих полков Д. Н. Болговский утверждал, что «этот маневр Платова решил участь русской армии, потому что Наполеон, извещенный о происходившем на его крайнем левом фланге, приведенный в сильное раздражение этой помехой, направил на его поддержку… колонну в двадцать три тысячи человек — диверсия, которая лишила его на остальную часть дня средств воспользоваться успехами, одержанными его правым крылом».

Такого же мнения придерживались умнейший И. П. Липранди и другие участники Отечественной войны, а также многие русские историки, оценивавшие ход и итоги Бородинского сражения.

Существенный интерес представляет также мнение по этому вопросу французских современников. В обобщенном виде их точка зрения наиболее полно выражена в мемуарах адъютанта Наполеона графа Сегюра, ни на шаг не покидавшего своего повелителя в день «битвы гигантов». Вот что писал генерал Сепор об этом эпизоде сражения:

«Принц (Евгений Богарне. — В. Л.) собрал все свои силы для генерального приступа — батареи Раевского, — как вдруг с левой стороны раздались ужасные крики, которые привлекли к себе его внимание. Уваров с двумя кавалерийскими полками и несколькими тысячами казаков напал на его резерв; там воцарился беспорядок, и он устремился туда, подкрепленный Дельзоном и Орнано, и, быстро отогнав этот отряд, вернулся, чтобы вести своих в решительную атаку… Но уже время было упущено. Нечего было думать о захвате всей русской армии и, быть может, целой России; оставалось лишь удержать за собой поле битвы. Кутузову дали время опомниться, он укрепился на оставшихся у него малодоступных высотах и покрыл всю долину своей кавалерией».

В процитированном отрывке есть, конечно, неточности в деталях, но в главном Сегюр прав: Кутузов действительно выиграл время, и не два часа, а несколько больше, и успел-таки усилить защитников батареи на Курганной высоте, перебросив туда два корпуса с правого крыла русской армии — пехотный и кавалерийский; французскому командованию и впрямь не приходилось уже думать о безоговорочной победе — удержать бы поле сражения.

Советские исследователи Б. С. Абалихин и В. А. Дунаевский высказали мнение, что «историки преувеличивают значение рейда» корпусов М. И. Платова и Ф. П. Уварова с русского правого фланга в тыл Наполеона, поскольку «участники битвы, в том числе видные полководцы, были невысокого мнения о его результатах». Так ли это?

Что касается рядовых участников Бородинского сражения, то я уже ссылался на их оценки этой операции, и они никак не согласуются с приведенным выше заключением. Обратимся теперь к мнению «видных полководцев».

«Князь Кутузов отрядил первый кавалерийский корпус для нападения на левый фланг неприятеля с помощью казаков генерала Платова, — писал Барклай де Толли Александру I, — и если бы нападение сие исполнилось с большей твердостью, не ограничиваясь одним утомлением неприятеля, то последствие оного было бы блистательно».