Атаман царского Спецназа - [47]

Ну что же, никаких поручений от Адашева не было, время было скучное, зимнее, можно и размяться. До Рязани рукой подать, верст двести всего. Я дал согласие, мы договорились о цене, и с утра я уже ждал Шимона вместе со своей командой. Были мы на своих конях, им тоже было полезно пробежаться, застоялись животины в стойлах.

Шимон ехал на санях, укрывшись меховой полостью. Там же лежал и его мешочек с каменьями. Видел я тот мешочек, размером с два моих кулака, ничего особенного.

Так и ехали – впереди я с Сергеем, сзади, за санями, – Кирилл с Лешей. Поездка протекала спокойно, до Рязани оставалось верст двадцать, как вдруг мы услышали впереди тонкий девичий, даже детский, вскрик. Не сговариваясь, мы с Сергеем пришпорили коней.

За небольшим пригорком стоял невеликий, из четырех саней, обоз. Дородный мужчина с окладистой бородой и в коричневом зипуне хлестал кнутом девушку, девочку даже, в рваных отрепьях. Бедное создание лишь руками закрывало лицо.

– Ты пошто самоуправство творишь? – грозно спросил я, подскакав.

– А ты кто таков будешь, чтобы мне, Игнату, боярину рязанскому, указывать? Мое дело, как холопку уму-разуму учить.

– Я вольный человек, именем Юрий, московит.

– Вот от московитов вся беда! Иди своей дорогой, не встревай.

Я уже знал, что барин волен делать со своими холопами все, что захочет. Отобрать холопа силой нельзя, пожалуется князю – не миновать суда. Но и оставлять как есть совесть не позволяла.

– Продай мне ее.

– Скоко дашь?

– А что хочешь?

– Две денги серебряных.

Я молча достал из поясной калиты две денги, отдал хозяину. Причем сделка совершилась при свидетелях – к моменту ее совершения уже подъехали сани с Шимоном и Кирилл с Алешей.

– Иди, – Игнат подтолкнул кнутом в мою сторону девчонку. Но не удержался, хлестанул на прощание кнутом.

А вот это уже перебор, дядя. Как только сделка свершилась и были отданы деньги, девчонка – моя собственность и бить ее могу только я.

– Ты почто, собака, мое добро портишь?

Я спрыгнул с коня, двинулся к Игнату. От страха тот икнул. По закону прав я, и он это осознал. Я вырвал кнут из его рук и рукоятью ткнул его в зубы, причем резко, жестко. Игнат выплюнул на снег вместе с кровью пару зубов.

– Ты что, ты что, вольный человек Юрий? Ну, оплошал я маленько, так извиняй, ради Бога.

Ладно, стоило избить мерзавца, но как бы не переборщить, в Рязань едем, а не обратно. Я сломал кнут, взял девчонку под локоть, подвел к саням с Шимоном, усадил. Мы тронулись. Отъехав немного, я осадил коня и поехал рядом с санями.

– Как зовут тебя, девочка?

– Варвара, – еле слышно донеслось в ответ.

Ну и ладно, Варвара так Варвара.

К вечеру мы уже были в Рязани, довели Шимона до его дома, я получил деньги, и мы отправились на ночевку на постоялый двор. Девчонка совсем замерзла в своем рванье. Я подошел к хозяину:

– Баня у тебя натоплена?

– Днем купец мылся, должно, осталась еще теплая вода; попариться не получится, но обмыться можно.

Я отправил девчонку в баню.

– Хозяин, не продашь ли одежонку какую на девчонку – рубашку, платье? Хорошо бы и тулупчик нашелся, серебром плачу.

– За серебро – как не найдется. Не новое, правда, но детское, еще носить и носить.

Хозяин окликнул слугу, приказал ему, и вскоре я разглядывал одежонку. Неновая, но добротная, даже обещанные тулуп и валенки. Я отсчитал монеты.

Зашел в баню, кончиком сабли собрал в предбаннике ее рванье и выкинул за порог. Мне только вшей не хватало. Кликнул Варвару, указал на одежду:

– Наденешь вот это, свое рванье не ищи – выкинул.

Господи, тело худое, ребра торчат, на спине и ногах свежие, багровые, и старые, уже пожелтевшие, следы от ударов кнутом или палкой.

– Тебе сколько лет?

– Пятнадцать.

– Родители есть?

Варвара отрицательно помотала головой. Плохо. Были бы родители, завез бы домой – и все дела. Что же с ней делать?

Варвара правильно поняла мои раздумья. Подбежала, упала на колени.

– Барин, возьми меня к себе; не смотри, что я маленькая, я все по дому делать могу – коров доить, птицу кормить, белье мыть, на кухне помогать. Ты добрый, я сразу поняла.

Вот приобрел себе заботу, даже и сам не понял, что меня толкнуло – жалость, что ли?

Варя оделась, стала похожа на человека, а не пугало огородное. Мы пошли в трапезную. Мои бойцы уже доедали пшенку с мясом, еще две миски стояли полные, на средине стола стояло большое блюдо с расстегаями и сметана. Я степенно уселся, перекрестился и приступил к еде. Варя начала есть медленно, но затем голод пересилил, и ложка застучала часто-часто.

– Варя, не торопись, теперь у тебя никто ничего не отберет.

Я боялся, что после голодухи она переест и получит заворот кишок.

После ужина отправились спать.

Утром встал еще один вопрос – если я беру Варвару с собой, то на чем ее везти? В душе я уже пожалел, что не отпустил ее в город. Но к кому она пойдет? С голоду помрет под забором, ведь зима. Придется покупать еще и лошадь. Если нанимать сани до Москвы – выйдет дорого и долго.

Делать нечего, я отправился на торг вместе со своей командой – в лошадях я пока понимал мало. Выбрали лошадку, сторговались, купили седло и упряжь. Моя часть серебра, вырученная за поездку, растаяла, как утренний туман, – да и черт с ними, с деньгами, еще заработаю.