Атака извне - [8]

— Все-таки продолжаете принимать меня за многоформа? — глаза Тэйтуса превратились в узкие щелочки. — Ну что ж, давайте, господин зиммельцвейг-гер, задавайте свой вопрос!

— Откуда вы знаете моё имя?

— И только-то, — усмехнулся доктор звездознания. — Сами посудите, разве я смог бы столь долго и, главное, успешно скрываться, не будь у меня сторонников в самых разных сферах общества? Ещё утром прискакал мальчишка-на-попрыгунчиках и вручил Горлохвату — он у меня что-то вроде мажордома и телохранителя в одном лице — записку. Вот она.

Он протянул через стол узкий клочок пергамента тонкой выделки:

«Ждите вечером живой гостинец с броненосца. Зовут Шарби Унц. Выслушайте и примите решение»

— А когда уличная охрана сообщила, что появившийся в сумерках на улице офицер в ранге фрейзера озирается, отыскивая незнакомый дом, мне оставалось только связать его с именем из записки.

— Вот уж действительно: связать, да ещё затолкать в чулан. Зачем же было прибегать к таким мерам, коли вам посоветовали меня выслушать?

Ученый не стал увиливать:

— Я не имел права рисковать головами своих сторонников. Магистрат вполне мог пойти на хитрость и подослать переодетого в офицерскую форму фискала, лишь бы вызнать, где я прячусь. Награда за поимку «государственного преступника, безбожного вероотступника, попирателя идеологических основ имперского мировоззрения», — с видимым удовольствием процитировал он, — пришлась бы мэру весьма кстати. Не секрет, что у него на выданье дочь, красой не славящаяся.

— Как же вы, доктор, установили, что перед вами тот, кто нужен? Ведь у меня при себе никаких документов.

— Если честно, — улыбнулся Тэйтус, — то я не был уверен, кто передо мной, но на всякий случай назвал имя из записки. По вашей реакции, благонравный Шарби, стало понятно, что я не ошибся.

— Вы не ошиблись. Теперь можно сказать, кем я послан.

— И все-таки послан, — в уголках глаз Тэйтуса собрались морщинки. Казалось, что он улыбается, но так могла улыбаться мумия из руин Первоначального Конуса. — Честно скажу, глядя на ваше лицо, молодой человек, я всё же надеялся, что к моему дому вас вела жажда постижения истины. Ведь её знаю один я во всем мире. И самое важное, что я готов ею поделиться с любым, кто согласен меня выслушать.

Ученый произнес это без всякого пафоса, и фрейзер вдруг почувствовал, что верит его словам. Как верил Змее, когда тот напутствовал своего питомца во время последней встречи в подземном лабиринте под столичными улицами. Наверху дул вьюжный ветер, а на глубине в шесть десятков локтей было тепло, хоть и сыро. Где-то неподалёку беспрестанно капало и несмолкаемая капель, возможно, и была повинна в том, что на Шарби внезапно накатило безумное желание сдёрнуть звериную маску с предводителя Активного Противодействия. Да так сильно, аж пальцы зачесались. И все потому, что почудилось лазутчику, что некоторые жесты собеседника ему знакомы. Причем, знакомы давно. Не с тех пор, как он был введен в Тесный Клубок, а гораздо раньше. Кто же скрывается под оскаленной мордой краборосомахи? Помнится, больших трудов стоило загнать порыв назад в подсознание. Страшно представить, как отреагировал бы Великий Конспиратор, признайся фрейзер, какое желание его гложет…

Шарби помотал "головой, отгоняя воспоминания полусезонной давности, и столкнулся взглядом с Тэйтусом. Тот иронически склонил голову, дескать, давай-давай, дружок, выкладывай, кто тебя послал, а я послушаю. Он даже доверительно взмахнул раскрытой ладонью, приглашая к продолжению.

И Шарби Унц продолжил.

Но, по-видимому, не совсем так, как того ожидал опальный астроном. Фрейзер приподнял согнутые в локтях руки, сложил кисти лодочкой, надул щеки и выпустил протяжный свистящий звук. Если отвлечься от того факта, что его издал человек, можно было подумать, будто в помещение проникла змея. И не просто змея, а Змея с большой буквы, чьим именем вот уже много сезонов подряд пугали младенцев в колыбелях.

— Вас-с приветс-ствует Тес-сный Клубок, — усиливая эффект, прошипел Шарби.

Кустистые брови астронома взлетели вверх:

— Вот оно что, оказывается, до моей скромной особы снизошли питомцы Змеи.

Он откинулся на спинку дивана:

— И чем же я заслужил подобную честь? Хотя, вероятно… — он нахмурился: — С почтенным Змеёй — правда, тогда у него было иное имя — у меня всегда возникали разночтения по поводу устройства вселенной.

— Как, доктор, вы знакомы с Великим Конспиратором? — не смог удержать соскочивший с кончика языка и повисший в воздухе вопрос фрейзер. В какой-то степени его можно было понять — на памяти Унца никто не мог похвастать не то что знакомством, а даже тем, что видел лицо Змеи. Руководитель Активного Противодействия даже при общении с посвященными всегда скрывался под звериной маской.

Как и следовало ожидать, Пшу проигнорировал вопрос собеседника, лишь прикрыл глаза ладонью и стал бормотать что-то под нос. Тем не менее Шарби кое-что уловил:

— Теперь понятно, зачем я… ютскому выкормышу… Поверил, наконец, недотёпа, а ведь… орал как оглашенный, всё спорил, что двуединства в природе быть не может в силу принципа единоначалия Зла… Хе-хе-хе… как бы не так!