Астральный летчик - [5]

Ключи позвякивали на указательном пальце с красным перламутровым ногтем.

— Это ваш враг? — спросил ее Андрюша.

— Да. Муж, — спокойно ответила женщина. — Совсем оборзел… Третий месяц пьет без выходных… Ублюдок… — Женщина строго глядела на Андрюшу, требовала понимания.

Андрюша кивнул:

— Понимаю. С такой падлой запьешь, — и вышел, громко хлопнув дверцей.

Еще неделю Андрюша честно сидел у телефона. Ждал, тупо глядя в экран телевизора, курил. Постоянной девчонки у него не было, ни одноклассникам, ни сокурсникам звонить не хотелось. Перед глазами стояли голубые горы. Истекающие кровью, орущие человечьими голосами овцы на каменистой горной дороге. В общем, всякая чушь…

Второго августа Андрюша поднялся в шесть утра, выгладил загодя выстиранный камуфляж и тельник, одолжил у матери десятку из «командировочных», надел на затылок голубую беретку и пошел к Московскому вокзалу.

Когда появился усатый майор и скомандовал построение, Андрюша тоже встал в строй вместе со всеми. Взял ногу, подпел «Варяга». «Варяга» выбрали сообща, чтобы не путаться. У каждой части был свой доморощенный гимн, не всякому известный, а «Варяга» знали все, с детства. Они шагали посередине Невского, и Андрюша впервые за две недели чувствовал себя легко и спокойно. В тесном полосатом строю все было знакомо и капитально…

…Андрюша сначала отбивался нехотя. Перед глазами еще стояли горы и овцы, орущие человечьими голосами. Он отступал с десантом к Спасу на Крови. Получил пару раз «демократизатором», но смолчал. Заржавевший в груди стартер не срабатывал.

У валютной пивной «Чайка» елочкой стояли шикарные автомобили. Из открытых окон автомобилей парни в темных очках с любопытством наблюдали за «казанским побоищем».

— Отдай медаль! Я за нее кровь в Афгане проливал! Отдай, сука! — услышал вдруг Андрюша.

Пожилой афганец, угостивший его портвейном у Московского, орал, обливаясь кровью, молоденькому омоновцу:

— Отдай медаль, чмо!

Омоновец молотил его по голове дубинкой. Пожилой защищался локтями. И стартер у Андрюши сработал. Он сквозь толпу пропихнулся к пожилому, счастливо улыбаясь, крикнул омоновцу:

— Э! Сынок, погоди!

Омоновец перестал молотить дубиной. Андрюша подошел к нему вплотную:

— У вас, мент, так медали зарабатывают? Так, да?!

Омоновец замахнулся на него «демократизатором»,

но Андрюша, как учили, ушел с линии атаки, ногой свалил омоновца, вырвал из его потного кулака медаль «За отвагу».

— Держи, братан. Больше не теряй, — протянул он медаль афганцу.

Пожилой, задыхаясь, вытер с лица кровь, сунул медаль в задний карман камуфляжа.

— Откуда ты такой, салага?

— Не обижай, братан,— нахмурился Андрюша.— Я кавказскую войну прошел.

— Молодца, — выплюнул кровавый сгусток пожилой, — Ермолова вам не хватило.

На помощь упавшему омоновцу с моста, гремя щитами, бежала подмога.

— Отходи дворами, я прикрою, — сказал пожилому Андрюша.

Пожилой опять вытер мокрое от дождя лицо, оглянулся. Мокрая набережная была пуста. Десант рассредоточился. В дыре дома Энгельгардта, у входа в метро, жались мокрые обыватели. На всю набережную оставались только два голубых берета — Андрюша и пожилой. Ментовская подмога приближалась. Пожилой хлопнул Андрюшу по плечу:

— За кого меня принимаешь? — Пожилой расставил ноги, встал в стойку, набычась глядел на подбегавших ментов.

У входа в метро в толпе обывателей бушевал дядя Гена в пограничной фуражке. На губах его мешалась пена со слезами и дождем.

— Смелые, да?! Десять человек на двоих, да?! Гады! Суки! Бляди!

Милицейский сержант, пробегая мимо, полоснул его дубиной по зеленому верху. Пограничная фуражка покатилась по мокрой мостовой. Дядя Гена, обхватив голову руками, сел на мокрый асфальт. Обыватели оттащили его в глубь дыры. На сухое. Оттуда раздавался его хриплый рев:

— Держитесь, братаны! Я с вами!

Омоновцы подбежали. Пожилой обеими руками уцепился за щит переднего, старался зачем-то вырвать его. К нему сзади подбежали двое, заломили руки, щелкнули наручниками. Андрюша ничем не мог ему помочь, его окружили. Менты хотели только Андрюшу, только его, очень хотели, даже не обращали внимания на лежащего под дождем молоденького коллегу.

Андрюша отбивался веселый и счастливый, словно в какую-то жутко увлекательную игру играл. Менты не могли к нему подойти.

— Дави их, парень! Дави! — кричали из дыры мокрые, возбужденные обыватели, свистели и аплодировали, как на стадионе.

— Врагу не сдается наш гордый «Варяг»! — кричал Андрюша, отбиваясь от щитов ногами.

Менты совсем озверели. По приказу сержанта бросили щиты — они мешали работать дубиной. Оскалив зубы, матерясь на чем свет стоит, менты пошли на Андрюшу. Андрюша знал: в групповой драке нужно выбирать главного, его и валить для начала. Андрюша выбрал сержанта. Он перемахнул через капот чьей-то машины, увидел за ветровым стеклом испуганное женское лицо, обежал машину и сзади неожиданно свалил сержанта. Менты онемели.

— Ну как, менты?! — крикнул Андрюша. — Пощады никто не желает?

— Беги, парень! Беги! — орали из дыры обыватели.

— Отступай, братан! — хрипло поправил их дядя Гена.— Отступай!

Андрюша оглянулся: мостовая до самой Итальянской была пуста.