Астральное тело. Скоморох, или Начало Магии - [55]

— У-у! — погрозила она мне кулаком. — Предатель! — выкрикнула она мне в упор, плюнула прямо в лицо и убежала. А я остался сидеть оплеванным рядом с опешившей Галиной.

Удивительное дело, может, и совпадение, но с той Галиной, на которой я даже собирался жениться, у меня, после того случая, пошли разлады: я упрекал Галину в холодности, а она меня в горячности, а потом и совсем расстались мы с нею навсегда, и я не жалею! Честное слово — не жалею! Не жалею потому, что не было бы у меня сейчас Вики, а меня не было бы у Вики. И я не пришел бы сегодня к той, вчерашней озорной девчонке в гости…

Теперь я сидел в гостях, в уютном кресле с подлокотниками. Вика возилась у себя на кухне: готовила чай для нас. Я погрузился в воспоминания…

Неожиданно вспомнилось, как Вика заплакала, когда она выходила из своей квартиры в свадебной фате, и увидела меня: я спускался вниз по лестнице, и только на мгновение мы переглянулись, и все было ясно еще тогда… Вика разревелась, все думали, что от радости, но я-то знал от чего!

Не по своей воле судьба определила ее замуж тогда. Тот щуплый субъект, который вышел в приличном костюме из квартиры вместе с Викой в качестве ее жениха… За несколько месяцев до свадьбы, со своим дружком, он затащил Вику в подвал нашего дома, там ей сделал укол и насиловал как хотел…

Через два месяца мать Вики узнала об этом, она встретилась с родителями того субъекта, и было решено: сыграть свадьбу… А что оставалось делать, Вика оказалась беременной…

Судьбу Викиного отца я не знал, да и кто был ее отцом, я тоже не знал. Она уходила, ускользала от подобных разговоров, а я не настаивал.

Викина мама оставила эту двухкомнатную квартиру молодоженам, а сама уехала в деревню, где когда-то родилась и жила, уехала к своей старенькой маме. И даже после развода дочери с мужем-наркоманом она не вернулась в город. Ей очень хотелось и верилось, что дочка найдет еще хорошего человека, снова выйдет замуж и будет счастлива. Она не возвращалась, чтобы не мешать дочери заново устроиться в жизни, хотя Вика слезно скучала по ней и укоряла ее за это в письмах…

На одном этаже с Викой в соседней однокомнатной квартире проживала добрая, ласковая старушка, бывшая учительница Мария Федоровна. Ей, наверное, было уже под восемьдесят! Но она, худенькая и суетливая, жила независимо от своего возраста и была настолько заботливым человеком, что даже свои болезни словно оберегала от дурного глаза, заботилась о них, и болезни — уважали ее, не одолевали мучительно, а приходили к ней, как старые приятели на огонек.

— Вот и сердечко расшалилось опять, словно детство вспомнило, говорила Мария Федоровна о своих, иногда случавшихся сердечных приступах.

Мария Федоровна очень любила Оксанку, «Викину дочурку», как говорила она. С откровенным удовольствием выручала Вику эта старушка: присматривала за ее крохотной девочкой. Благодаря чему мы с Викой могли безболезненно проводить свободное время по своему усмотрению.

Вот и сейчас Оксанка была в гостях у Марии Федоровны…

Мои размышления прервались, в проеме двери возникла Вика. У нее в руках был поднос с чайным сервизом.

— Ну, вот и чай! — воскликнула она.

— Ее нельзя понять со стороны! — заговорил я. — И календарь она имеет свой, — я широко развел руки, — Где сроки будней каждому ины. Я от любви полжизни — ВЫХОДНОЙ! — громко и весело продекламировал я.

— Ах так! — улыбчиво удивилась Вика. — Я, значит, там, на кухне стараюсь себе, стараюсь, а он, бездельник, оказывается, уже полжизни ВЫХОДНОЙ! Да еще от чего, — от любви! — игриво выкрикнула она последнюю фразу.

— Да что вы, мадам, — развлекательно оправдался я.

— Ну, я тебе сейчас устрою Великие Будни! — радостно прошипела на меня Вика.

Быстро поставила поднос на стол и погналась за мною, а я убежал от нее на балкон и закрылся там на шпингалет: показывал язык, строил рожицы через мутное стекло…

Вначале, когда я пришел сегодня к Вике, она взволнованно выслушала мой рассказ о посещении отделения милиции. Но успокоилась, поняв, что ничего страшного не ожидается.

— Если тебя из-за веры преследуют, то это благородные муки, Сережа… — сказал она и поддержала, — да Бог с ними со всеми! Неужели ты пропадешь без их должности. Пусть еще поищут такого директора!.. Если что, приходи работать к нам в парк!..

— Все! Сережа! Хватит… Чай остывает… — кричала в мутное окно Вика.

Я оставил свои шалости и вошел в комнату, и мы с Викой обнялись.

— Любимый человек мой… — прошептала она возле моего уха.

Раздался телефонный звонок… Вика подошла к аппарату и сняла трубку.

— Да, — сказала она. — Да, сейчас, одну минутку, — и она прикрыла микрофон трубки своей узенькой ладонью, обратилась ко мне. — Это тебя, Сережа.

— Кто? — спросил я.

— Какой-то Иван, — сообщила Вика и подала трубку мне. А я уже подошел и легким движением подхватил трубку из ласковых рук.

— Алло! — огласил я свое присутствие у аппарата.

— Алло! Здравствуй, Сергей, — сказал Иван.

— Здравствуй! — ответил я.

— Послушай, тебе Корщиков не звонил? — поинтересовался Иван таким тоном, словно он стоял сейчас на том конце провода и озирался по сторонам, высматривая засаду.