Астраханский вокзал. Повесть и рассказы - [5]

— Да, — пробурчал постоялец. Он с самого начала поразил Лукояныча своей угрюмой непритязательностью, отсутствием даже малейшего намека на багаж и сменное белье («Нервы есть нервы!» вздыхал Лукояныч). — Сейчас здесь будет дело!

С Новожиловым действительно было не все в порядке. Не в меру вспыльчивый, завистливый и недалекий, он словно жил в особом мирке, заполненном до краев подозрительностью, опасениями, постоянными личными счетами с сообщниками и какой-то дремучей неосведомленностью обо всем, что происходило вне его узких повседневных забот и интересов. Поэтому даже в делах простых и понятных Новожилов постоянно попадал впросак, от чего его обычная неуравновешенность с годами становилась все заметнее для окружающих и принимала характер заболевания. Дерзкое ограбление, которое стоило жизни сторожу ювелирного магазина и за которое Новожилова теперь разыскивали, было, по существу, задумано другими, а Новожилов оказался втянутым в число участников, причем на роль главного исполнителя. И вот, вынужденный скрываться в глуши, не получая ни от кого ни помощи, ни вестей, он проклинал и воров, и милицию, а больше всего ту цепь неблагоприятных для него обстоятельств, которые приковывали его теперь к окну дома Лукояныча и заставляли сжимать в руке старый и весьма ненадежный в этой ситуации «дамский» пистолет.

За свою неспокойную, швырявшую его как щепку из стороны в сторону жизнь Новожилов не раз сталкивался с геологами, и геофизиками, и топографами. И все же, наблюдая за «работягами», возившимися у теодолита, он так и не мог понять, кто перед ним, и, повинуясь одному лишь инстинкту самосохранения, заранее решил, что перед ним именно те люди, встреча с которыми не сулит ему ничего хорошего.

— Сколько детей могут поместить в школу-интернат? — спросил Лукояныч. — Человек триста? Пятьсот?

— Интернат! Разуй глаза! Здесь сейчас такой интернат начнется, только держись!

Лукояныч недоуменно посмотрел на своего обычно сдержанного постояльца и ничего не сказал. Новожилов быстро прошел во вторую комнату, где жил сам Лукояныч. Отсюда к лесу выходили три окна, и дорога была не длинной, но между домом и лесом у машины прилег с газеткой парень в светлой куртке. Он, безусловно, сразу заметил бы Новожилова, если бы тот попытался вылезть из окна. А к крыльцу было обращено лицо второго парня, переносившего планку. Нет, бежать из дома невозможно.

Теперь Новожилов уже ни на секунду не мог обрести способность трезво осмыслить происходящее. Он чувствовал себя как на иголках, одно предположение сразу сменялось другим, противоположным, и на несколько секунд каждое из них поочередно казалось ему правильным и единственно верным.

Когда же они думают его брать? Видимо, под вечер. Закончат работу, невзначай подойдут к дому, попросят воды. Или останутся ночевать? А может, подойдут только двое, а остальные будут прикрывать путь к лесу и луг… Во всяком случае, парень у машины должен остаться, в дом пойдут другие. Тут сразу все и станет ясно. Стоп! Новожилов заметил, как парень в светлой куртке не торопясь встал, взял лопату и, таща ее по земле, пошел к теодолиту. Путь к лесу свободен! Неужели в угрозыск стали набирать дураков?! А может, он, Новожилов, ошибается?! Может, люди, которые бродят по лугу с рейкой, все-таки самые обыкновенные работяги?! Нет, бежать опрометью в лес и тем самым выдавать себя ни к чему, решил Новожилов. Надо ждать.

Он отвернулся к стене, осторожно, чтобы не задеть свесившуюся с кровати электропроводку, достал из кармана свой маленький «байяр», загнал патрон в патронник и снова спрятал пистолет в карман.

Старый работник уголовного розыска, добрейший Михаил Иосифович отмерил пятьдесят метров по направлению к дому. Он только на секунду случайно встретился глазами с Новожиловым, но даже издалека ощу-тил его взгляд, тяжелый, неустойчивый, короткий, по которому в любой сутолоке, в самой многолюдной толпе сыщики и преступники на протяжении многих веков безошибочно узнают друг друга.

— Может, нам сегодня уехать? Приучить его к мысли, что на лугу ведутся работы, а завтра приехать снова и взять? — спросил Губенко с надеждой.

— Завтра можно и не приезжать — его не будет. — Кристинин быстро исписывал страницу своей «топографической» тетрадки.

— Надо бы еще дальше оттянуть Денисова от машины, — сказал Старик. — Эта классическая расстановка сил может нас выдать с головой.

Они подождали, пока подойдет Денисов.

— Обычно, — Кристинин выпрямился и отер пот со лба, — настоящие землемеры, и геофизики, и просто нормальные люди в этот час думают об обеде. В нашем положении они командировали бы самого молодого для переговоров в ближайший дом, поставив перед ним ответственную задачу — сварить картошку. Как, Виктор Михайлович?

Денисов кивнул.

— Чего мы этим добиваемся? Первое: ликвидируем пост у леса, чем вводим в недоумение гражданина Новожилова. Второе: предоставляем нашему молодому другу возможность ввести Новожилова в круг флотских и заводских новостей — надо его слегка отвлечь! И здесь Виктор Михайлович окажется как нельзя кстати, гораздо необходимее, чем Удальцов и Спирин, будь они с нами… Наконец, третье: мы получаем реальную возможность пообедать. Предварительно все остальные начинают оттягиваться с теодолитом на приличное расстояние от дома и от машины. Новожилов, друзья, он не дурак, он понимает, что мы не пошлем Денисова одного его арестовывать. Пока все. Иди, Виктор Михайлович, чистить картошку. И свободнее, расслабься!