Аста ла виста, беби! - [4]

— Новости есть? — на всякий случай спросил Ларионов.

— Никак нет, — с избытком рвения отрапортовал дежуривший у палаты парень и добавил вполне по-человечески:

— Все тихо.

— Ну, что ж, давайте навестим больного, — предложил Ларионов. Повернулся к капитану и спросил:

— Вы знакомы с Ольгой Сергеевной?

— Лично не довелось, но много раз видел по телевизору, — ответил капитан и довольно улыбнулся, после чего поспешил представиться:

— Абрамов Сергей Степанович. — Он протянул руку, и я ее пожала. Врач на происходящее взирала с завидным терпением.

— Пожалуйста, тише, — попросила она. — И по возможности не затягивайте визит.

Она открыла дверь, пропуская нас вперед, Ларионов шагнул первым, но вдруг решил быть джентльменом и отступил в сторону. Я вошла в палату.

Палата была небольшой, окно напротив приоткрыто, что меня удивило. В медицине я, конечно, не сильна, но, по-моему, в реанимации окон не открывают.

— Это что такое? — ахнула врач, она, как и я, тут же обратила внимание на окно.

— Ё… — буркнул капитан весьма эмоционально, и тогда я перевела взгляд на кровать: человек, который лежал на постели, был с головой укрыт простыней, а в том месте, где у него была грудь, на белой ткани расплылось красное пятно. Ларионов шагнул вперед, сдернул простыню, и я увидела мужчину неопределенного возраста с развороченной выстрелом грудью.

— Боже мой, — пробормотала врач и повторила:

— Боже мой…

— Да я его, подлеца… — прошипел капитан и метнулся к двери. Ясно, что теперь любителю фантастики не поздоровится, хотя я не уверена, что, стой он у двери навытяжку, мы застали бы в палате иную картину.

— Парня пристрелили, сказал Ларионов и досадливо покачал головой. — Хотя какой смысл, если он и так бы умер со дня на день?

— Значит, некто не был в этом уверен, — пожала я плечами.

Трупы мне не нравятся, и этот был мне совершенно несимпатичен, но стало ясно, что теперь просто так повернуться и уйти не получится.

— Он должен был скончаться от побоев, — продолжила я. — Но не скончался. И это так кого-то расстроило, что он не поленился подняться на третий этаж.

Я подошла к окну и осторожно выглянула. Я не надеялась, что недавний визитер оставил следы, профессионалы следов не оставляют, но вдруг повезет и этот окажется не профессионалом. Врач покинула палату вслед за капитаном, и мы остались с Ларионовым вдвоем.

— Кстати, подняться сюда легче легкого, — вздохнула я. — Тут рядом какая-то труба, а в трех шагах дерево. Как по заказу.

— Теперь ты понимаешь, как это серьезно? — спросил Ларионов, и я кивнула:

— Еще бы.

* * *

Мы дождались прибытия оперативной группы, устроившись в коридоре. Пока нам никто не мешал, я решила поговорить с милиционером, что дежурил возле палаты. С разнесчастным видом он уже раз двадцать повторил:

— Там все тихо было, а в палату мне нельзя.

— Никакого шороха, который мог бы насторожить? — вмешался Ларионов. Парень отчаянно замотал головой. Стало ясно: мы напрасно теряем время.

— Кого ты видел в коридоре? — на всякий случай поинтересовалась я. На этот раз он ответил вполне осмысленно:

— Я три часа на посту. За это время в палату четыре раза сестричка заходила, Наташа, и два раза врач.

— Кто конкретно?

— Фамилии не знаю, этот, с бородкой. Но он точно врач, я его и вчера видел.

Я отправилась в ординаторскую искать врача с бородкой. Обстановка в ординаторской была близка к истерической, на меня смотрели настороженно. Мужчина лет сорока с бородкой клинышком счел нужным заметить:

— Черт знает что творится. Куда милиция смотрит?

— В основном в сторону прокуратуры, — ответила, плюхнувшись на кушетку и с опозданием сообразив, что мое чувство юмора здесь по меньшей мере нечестно. Впрочем, один мой приятель, сейчас вроде бы покойник, утверждал, что с этим чувством у меня напряг и острю я на слабую троечку. Наверное, так и есть. — Простите, как вас зовут? — обратилась я к мужчине.

— Олег Валентинович.

— Очень приятно. Олег Валентинович, в котором часу вы заходили в третью палату?

— Заходил дважды. — Он взглянул на часы. — Второй раз тридцать минут назад и примерно за полтора часа до этого.

— Значит, тридцать минут назад парень был жив, — пробормотала я.

— Разумеется. Хотя его состояние не внушало особых надежд. Так что стрелять в него не было никакого смысла, — серьезно добавил он.

— Извините, — поднялась я, сообразив, что ничего интересного более не услышу, и покинула ординаторскую. Ларионов курил на лестничной клетке.

— Ну, что? — спросил он.

— Опоздали минут на тридцать, — вздохнула я.

— Вот черт, — покачал он головой.

— Запись его речей в бреду у тебя есть? — поинтересовалась я.

— Кончай, а? — разозлился он.

— Что, никто не догадался сунуть парню под нос диктофончик, чтобы запечатлеть его слова для потомков?

— Я обо всем узнал только вчера, — начал оправдываться Ларионов, хотя вполне мог послать меня к черту. — Встретился со своим приятелем, и поначалу его рассказ впечатления на меня не произвел. Потом я вдруг…

— Да-да, тебя охватило беспокойство.

— Охватило. Я приехал сюда, распорядился поставить охрану. Менты и до этого не додумались, — сказал он с некоторой гордостью за себя и презрением к милиции, поморщился и продолжил: