Ассистенты - [44]

— Может, нам стоит позвонить Тому? Я знаю его агентов, — предлагает Тайлер.

— Абсолютно верно, он подошел бы нам идеально.

Лорн хлопает ладонью по столу:

— Отлично! Думаю, мы закончим на этом. Хорошая работа. Продолжим на следующей неделе. — Он прикасается губами к щеке Виктории. — У меня дела. Увидимся позже.

Лорн уходит, продюсеры тоже не теряют времени и направляются к двери. Они уже на пороге, когда раздается голос Виктории.

— Кого вы хотели предложить? — спрашивает она. Все как один поворачиваются, стараясь не смотреть ей в глаза. — Кто должен был играть моего возлюбленного? — повторяет вопрос Виктория. — Вы сказали, это кто-то известный.

Продюсеры боятся открыть рот, и повисает мертвая тишина. Наконец Дастин говорит, обращаясь к полу:

— Это не важно. Вы хотели Селлека, и вы его получите.

— Я никогда не говорила, что он мне нравится, — повышает голос Виктория. — И больше всего меня раздражает то, как он носит брюки. Где у него талия, в конце концов? Под мышками? А что не так с тем, кого вы хотели предложить?

Все трое краснеют. Амбер начинает кашлять и разглядывать руки.

— Мы думали о Пате Харрингтоне.

Дастин и Тайлер съеживаются, будто Амбер только что выдернула чеку из гранаты. Виктория на секунду задумывается, а потом взрывается:

— Шнайдер? Герой видеоклипа? Он будет новым ветеринаром? Парнем, которого я полюблю? Чья это была идея?

— Это придумала Амбер, — хором заявляют Дастин и Тайлер.

Амбер кашляет так сильно, что начинает задыхаться. Виктория смотрит на нее взглядом Монтесумы, превращающим человека в камень.

— Ты уволена.

Продолжая кашлять, Амбер пытается объяснить:

— Я понимаю, что Пат Харрингтон — плохой выбор. Но мне нужно выплачивать закладную. Может, кто-нибудь другой? Я слышала, Эмерил хотел сняться еще в одном комедийном сериале…

Тайлер и Дастин стоят опустив головы, как щенки, нагадившие на ковер. В глазах Амбер появляются слезы.

— Виктория, пожалуйста! — Она смотрит на коллег в поисках поддержки, но те не отрывают глаз от пола. — Прошу вас!

— Не заставляй меня повторять сказанное, — произносит Виктория. — Ты знаешь, как я этого не люблю.

Поняв, что помощи ждать неоткуда, Амбер топает ногой и громко визжит:

— Я надеюсь, что этот долбаный сериал закроют!

В отдалении хлопает дверь, и в доме воцаряется тишина, как на похоронах. Не хватает только ряда стульев, гроба и приглушенных рыданий.

— Виктория, увидимся в понедельник, — прощается Дастин.

— Нет, этого не будет, — выносит она приговор. Продюсеры оборачиваются и смотрят на своего палача. — Вы двое тоже уволены.

Задерживаю дыхание и наблюдаю, как они уходят. Вот это да! Ребята правы, Виктория увольняет всех подряд. Обещаю себе дома перечитать Книгу правил, хотя уже почти выучила ее наизусть.

— Чертовы идиоты! — ругается Виктория, входя на кухню.

— Мадам, вам что-нибудь нужно? — Я вся внимание.

— Не-а, — отвечает она. Как ни странно, Виктория выглядит вполне довольной. И настроение у нее почти хорошее.

Уголком глаза замечаю, что она достает из холодильника банку диетической кока-колы, открывает крышку и делает глоток. Я замерла, опустив голову, и жду распоряжений. Сердце колотится, а на ладонях снова выступает липкий пот. Потом я вспоминаю Книгу правил: Виктория любит быть одна.

— Если я вам понадоблюсь, буду в офисе, — пищу я.

— Представляешь, они хотели, чтобы я влюбилась в Шнайдера! Бог мой! Почему не в Арнольда Хоршака? Этот халтурщик тоже не работаллет двадцать! — говорит она.

Я не знаю, как реагировать на ее слова. Виктория хлопает рукой по столу.

— Вот почему телевидение в загоне. За все отвечают молокососы, родившиеся после семьдесят пятого! А ты знаешь, что в том году делала Виктория Раш? Она была гостьей-соведущей абсолютно нового шоу под названием «Субботний вечер в прямом эфире». Эта одержимость молодежью выходит из-под контроля, — продолжает она.

Решаю, что правильнее вежливо кивать.

— Когда я начинала, телевидение было гораздо лучше. Никто не боялся рискнуть. Мой первый сериал шел целый год, прежде чем стал популярным. Сейчас у Виктории уже нет такого шанса. Если несколько серий не дают немедленного результата, проект сразу же закрывают, — жалуется она.

Я снова вежливо киваю.

— Именно содержание сделало великими мой сериал и сериалы типа «Дела семейные». И в них не было никакой политкорректной ерунды, как в наши дни. Мы говорили о важных темах, таких как аборты, расизм, сексуальная дискриминация и контроль рождаемости. Мы не только развлекали зрителей, но и образовывали их. Ты видела серию, где у меня был роман с женатым чернокожим профессором? А потом я забеременела и решила сделать аборт. Нас тогда номинировали на «Эмми», — сообщает она. Киваю.

— О, как нас ругали за ту серию! Мы получали письма, угрозы, Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения заявила, что мы не торопились бы с абортом, не будь родителями ребенка люди с разным цветом кожи. Джимми Сваггерт призывал владельцев телестанций по всей стране бойкотировать наш сериал. Христианская коалиция заявила, что мы пропагандируем аборты как способ контроля рождаемости. Все считали, что мы сошли с ума, затронув эту проблему. Но мы и пошли на такой шаг, чтобы заставить людей обсуждать его, — не может успокоиться Виктория.