Аскольдова невеста - [2]

Что это были за племена, через земли которых ей предстоит пройти? Как они жили, кто ими правил? Покидая родной привычный дом, Дивляна уезжала все равно что на Тот Свет — в далекие и неведомые края, из которых едва ли можно вернуться. Она увидит новые земли, новых людей, живущих по разным обычаям, — а главное, она изменится сама, как это обязательно случается с каждым, побывавшим за гранью обыденного. Но линия горизонта все убегает вперед, и уже не знаешь — да есть ли вообще край у белого света, который вдруг оказался неизмеримо велик?

Этот мир далеко не так прост, как его рисовали нам летописи. И чем больше в него вглядываешься, тем сложнее и разнообразнее он оказывается, открывая все новые, ранее неведомые грани. Князь Олег еще даже не думает о том, чтобы собрать войско и повести его на юг. Мы можем проделать этот путь с теми, кто прокладывал дорогу легендарному князю…

Глава 1

890 год, осень

Дивляна вышла на опушку, глянула вперед… и вдруг вскрикнула от испуга, невольно шагнула назад, лихорадочно цепляясь за мокрые ветки, чтобы не упасть. Потрясенная, она не могла оторвать взгляд от неожиданного зрелища — и не верила своим глазам.

За рощей, из которой она вышла, на берегу безвестной мелкой речки, лежала довольно широкая луговина. На луговине вытянулись две длинные насыпи — шагов по сорок каждая, с неровными склонами и разбросанными по всей поверхности серыми валунами. Еще сквозь ветки, подходя, Дивляна заметила, что вся луговина усеяна большими белыми пятнами. И теперь поняла, что это не просто пятна — это дети. На мокрой траве покатых склонов тут и там лежали маленькие фигурки — малыши и подростки, лет от трех до пятнадцати, общим числом голов двадцать. Одетые только в белые рубашки, они напоминали стаю лебедей с лебедятами, присевших отдохнуть… заснувших… подстреленных!

Никто не шевелился, и поначалу Дивляне, оцепеневшей от ужаса, показалось, что все они мертвы. Понимая, что надо бы бежать отсюда со всех ног, она, будто против воли, под воздействием невидимой внешней силы, сделала один шаг по влажной траве, потом другой, выпустив из пальцев спасительные ветки опушки…

* * *

Вечер накануне выдался ненастным и сырым — и не скажешь, что лишь середина серпеня-месяца. Моросил дождь, ветер дул навстречу, гнал волну, так что гребцы, ведшие лодьи вверх по Ловати, быстро выбивались из сил. Поэтому воевода Белотур велел пристать к берегу необычайно рано, задолго до сумерек, справедливо рассудив, что в такую мокредь на разведение огня и приготовление пищи потребуется больше времени, — да и одежду подсушить, чтобы не ложиться в мокром, тоже будет неплохо.

Завидев удобную отмель, пристали, вытащили лодьи.[2] Дивляна в душе радовалась этой остановке — чем ближе были земли чужих неведомых племен, тем тревожнее ей становилось.

До этого они дней двенадцать или пятнадцать пробирались вверх по Ловати — длинной извилистой реке, впадающей в Ильмерь-озеро и ведущей почти строго на полудень. Для волховских словен, к которым принадлежала Дивляна, ее брат Велемысл и вся его ладожская дружина, на полуденном берегу Ильмеря белый свет кончался. По крайней мере, ближайший белый свет, земля, на которой проживали родичи, хотя бы и дальние, или роды, знакомые по рассказам и преданиям. Когда же вышли в Ловать, поначалу ничего особенного Дивляна не примечала. Те же были люди, те же веси над рекой, те же избы, сжатые поля, где сейчас после недавних Дожинок виднелись по краям «Велесовы бороды» — последние снопы, украшенные косичками из колосьев, засохшими цветочными венками, окруженные девятью камнями, запирающими плодородную силу земли. С проплывающей неспешно лодьи Дивляна видела, как косят в поймах отаву, как бабы возятся в огородах.

Кое-где уже начали дергать лен. Все, как дома, и даже могильные насыпи — сопки — на Ловати еще были те же, что и на берегах Волхова-батюшки. Люди, которых ладожская дружина встречала, останавливаясь на ночлег или на отдых в полдень, ничем не отличались от волховских и ильмерских словен — ни одеждой, ни выговором. Берега Ильмерь-озера во многом заселялись отсюда, поэтому иные здешние роды еще помнили свое родство с теми, кто укоренился на Ильмере и дальше на Волхове.

Многие здесь знали, хоть и понаслышке, ладожского воеводу Домагостя Витонежича, благодаря чему его дочери со спутниками был обеспечен не только радушный, но и уважительный прием. Отдохнуть удавалось мало именно из-за этого радушия: каждая волость считала своим долгом устроить пир для таких знатных гостей, тем более что в начале осени, после уборки жита, везде появились средства для веселья. А заодно расспросить обо всем подробно, узнать новости из первых рук. Еще бы, не каждый год из словенской Ладоги везут невесту для князя полуденной полянской земли в далекий Киев-город.

Но вот Ловать почти закончилась. Впереди лежал самый сложный участок пути. Теперь предстояло довольно долго пробираться по мелким речкам и озерам, тащить лодьи через волоки и болотные гати, чтобы, в конце концов, спустить их в Днепр, а уж по нему плыть вниз по течению до самого Киева. Воевода Белотур, проделавший этот путь прошедшей весной, рассказывал, что от Днепра до Ловати он тогда добирался чуть ли не целый месяц. Правда, задержали его не только сложности самого пути.