Аскетская Россия: Хуже не будет! - [67]

Но даже если вам повезло, обольщаться рано. Аккредитацию, билет, приглашение (называйте, как хотите) получить практически невозможно. Беспрепятственно посещать заведение могут только Клим Моржовый и Владимир Ильич Членин как распорядитель. Гэ’ндон, Маслоу, Долерайн и Вера Ильинична (как ветеран труда) имеют платиновые карты, позволяющие попадать в клуб почти всегда (но бывают исключения). Остальным доступ к заветным помещениям заказан. Количество миллионов в кармане, статус, степень звездности и пафоса в рассмотрение не принимаются. Оставьте их для прочих «закрытых тусовочек» и «мегакрутых клубов». Основной критерий – принадлежность партии. Каждый рядовой член имеет право раз в год посетить «Narkotiky». Аскеты заботятся о трудовых людях. Далее все решают иррациональные и малообъяснимые факторы. На открытие стремились и Мик Джаггер, и принцесса Монако, и Джон Траволта. Всем было отказано по причине нехватки мест. Султан Брунея пытался купить «проходку» за несколько миллионов долларов – не вышло.

Что же такого особенного в клубе «Narkotiky»? Можете не верить, но заведение по-настоящему уникально. Происходящие на его площадках (суммарной площадью двенадцать гектар) действа поставлены с аскетским размахом. Интересен уже сам проход в клуб. Кругом дымка… Гость приближается к телу вождя мирового пролетариата… А тот неожиданно встает, жмет ему руку и вежливо проводит к лестнице под собственным саркофагом! Затем ложится на место. Я-то сразу догадался, кто меня встречает, но другие явно были ошарашены. Спуск – последнее, что помню четко. Казалось, весь мир кубарем катится в тартарары, отмечая триумф партии Моржового. Говорят, на коронацию Александра Второго Освободителя было затрачено шесть миллионов рублей серебром. У аскетов столько ушло только на закуски.

Центральный зал, полностью заполненный людской массой разных сортов, простирался дальше, чем мог проследить взгляд. В воздухе витали запахи дорогих сигар, алкоголя, парфюма, травы, ароматизаторов и человеческих тел. Гремучая смесь. Народ отрывался по полной. Мне стало дурно. Официанты в эксклюзивных нарядах, отделанных горностаем, расставляли яства по золотым столикам вдоль стен, украшенных произведениями искусства мирового уровня. Дизайнеры клуба, братья Франческо и Фабрицио Покер, восстановили в «Narkotik’ах» коллекцию шедевров Германа Геринга из его особняка «Каринхалле». Начинались массовые братания, тосты за победу аскетов, здоровье Моржового и Россию. Громко играла танцевальная музыка. Такие масштабы не по мне, хотя остальные, похоже, дискомфорта не ощущали. Это было написано на сытых, пьяных и обкуренных лицах, разглядеть которые получалось с трудом.

Столик «ОблаЗОПы» находился в «Восточном» зале. Заполненный коврами и гобеленами, так любимыми вождем, этот уголок казался уютным. Убид одновременно нюхал кокаин, употреблял «КОСЕ», заливался «Моржовкой» и шлифовал все это «Пролетарским». Рядом медитировал Джонни Пэнас. «А что грустить, это мой праздник, – заметил «отъехавший» главный редактор. – Если бы не я, где б они были, аскеты эти. Маслоу бы по помойкам побирался, а Гэ’ндон давно бы на зоне! Мне все обязаны!» Я спорить не стал. За соседним столиком с бокалами вина наслаждались беседой знакомые мне главный редактор «Наших Лихобоз» и директор креативного бюро. Я наконец-то узнал его имя – Валентин Прохорович Объегорьев. Теперь он принимал в аскеты:

– Молодой человек, не желаете в партию вступить? Стартовый взнос скромный!

– Предпочитаю ходить беспартийным.

– Очень зря! Это чревато…

Я ничего не ответил и решил побродить по заведению. Соседний «Egypt lounge» был украшен драгоценностями из гробницы Тутанхамона, которого здесь по-свойски называли Тутан. Посетителей обслуживали обнаженные девушки-египтянки. При желании ими сразу можно было воспользоваться, что не преминули сделать старший лейтенант Жбанов и прилипала Иннокентий. За действом с неизменной бутылочкой «Пролетарского» довольно наблюдал дядя Миша.

Я молча пошел дальше. Градус веселья нарастал, а мне становилось все тяжелее. Это не мой праздник! Плутая по переполненным залам, я думал о будущем – своем и страны. Хотелось провалиться сквозь землю! В кабинках релаксации мною были замечены целующиеся Лидия Секс и Исраэль Кейф. Я хотел было оповестить начальницу, что слеплю матерьялец только дня через два, но не решился отвлечь ее. Победа Моржового принесла заместителю редактора непрекращающийся оргазм. В древнегреческом зале росли смоковницы и маслины, на полках стояли книги и манускрипты из сгоревшей Александрийской библиотеки. Мимо меня с щенячьим визгом, радостно хлопая в ладоши, пробежали куплетист Мандурин и автор аскетского гимна Вилли Манилоу в компании отборных дрочевок.

Клим Моржовый должен сказать слово в главном зале где-то в районе трех ночи. До этого планировалась живая программа. Вначале партию поздравляли артисты-новички: Влад Бренди, Нектар, «Смайлики» и «SMS-ки». В два ночи – сет «The Teechers». За главным столом президиума восседали: Микки Гэ’ндон, Генри Маслоу, Сергей Долерайн, Симеон Дрочев и переместившиеся туда Убид Вмдила и Владимир Ильич Членин. В специальной «меховой» ложе работали комментаторы Дмитрий Мастушков и Евгений Полищук. Видимо, велась прямая трансляция праздника. Гимн аскетов и мандуринские куплеты заполняли паузы между выходами артистов на небольшую инкрустированную бриллиантами сцену. Около нее крутился сильно переживающий Олег.