Ашерон - [38]

— Я ничего подобного раньше не видел, Сир.

— Что такое? — спросила я, срываясь на крик. Главный лекарь вздохнул.

— Такое ощущение, что он умирает от жажды и голода, хотя я точно знаю, что Стикс не пропускает ни единого обеда. По его виду, я сомневаюсь, что он переживет этот день. Это не имеет никакого смысла! Как у принца могут быть все эти симптомы?

Мое сердце замедлилось от его слов, и я тотчас же поняла источник болезни Стикса.

— Ашерон, — сказала я отцу, — он умирает.

Мой отец не слышал меня. Он был слишком занят, крича на лекаря, чтобы тот исцелил его наследника.

— Отец! — крикнула я, тряся его за руку, чтобы привлечь внимание к себе, — Стикс при смерти, потому что Ашерон умирает. Вспомни, что сказала знахарка в день их рождения. Если умрет Ашерон, то же случиться и со Стиксом. Именно Ашерон умирает от голода в тюрьме. Если мы вылечим его, то и Стикс будет жив.

Его лицо пылало от гнева. Он приказал стражникам привести Ашерона в тронный зал. Когда они пошли вниз, чтобы притащить его, я побежала за ними. Как всегда там было противно и воняло. Я ненавидела это место, и мне не давало покоя, что Ашерон был заточен здесь все эти долгие месяцы. Мое сердце колотилось, я отошла назад, когда они открывали дверь клетки. Наконец я увижу его вновь.

Они отступили, показывая мне Ашерона. Никогда в моей жизни я не ругалась вслух, но сейчас из моего рта вылетали отвратительные слова по поводу того, как они держали моего брата. Комнатка была настолько маленькой, что ему приходилось там сидеть, согнувшись в три погибели. Она была даже меньше той, которую использовал для наказаний Эстес в Атлантиде. Ашерон был сгорбившимся, словно мяч. Там не было даже самого захудалого источника света. Мой брат прожил практически год в полнейшей темноте и грязи, не имея никакой возможности двигаться или распрямиться, он даже не мог справить свои естественные нужды. Даже с животными обращаются и то лучше. Почему Ашерон никогда мне не говорил, что происходит с ним по ту сторону двери? Охранник попытался вытащить его. Ашерон распластался в коридоре, не имея никаких сил, чтобы сопротивляться. Вонь, исходившая от него и из комнаты, была настолько ядреной, что у меня скрутило желудок. Мне пришлось закрыть нос, а иначе меня бы попросту вывернуло наизнанку.

Ашерон лежал на спине и дышал из последних сил. Он был настолько тощ, что казался просто нереальным. Я могла видеть каждую косточку на его теле. Густая борода покрывала его лицо, а волосы напоминали хрупкую паутину. Он выглядел как старик, а не как девятнадцатилетний мальчишка. Я села на колени и взяла его голову в ладони.

— Ашерон? — он не ответил.

Как и Стикс, он был слишком слаб и не мог сделать ничего, кроме как смотреть на меня безучастно.

— Отнесите его наверх в мою комнату, — приказала я охраннику. Он скривил губы с отвращением.

— Моя госпожа, но он же грязный и вонючий.

— Вы немедленно отнесете его в мою кровать или я прикажу вас избить за неповиновение.

Он колебался в нерешительности, прежде чем выполнил приказ. А другому охраннику я приказала принести еду и питье к моему приходу. Каждый шаг длился целую вечность. Я не могла поверить в то, что эта оболочка человека в руках стражника, когда-то была прекрасным мальчиком, который проводил время в нашем саду. Как мог отец сделать с ним подобное? Как мог Ашерон довести себя до такого состояния? Войдя в комнату, охранник положил его на кровать и быстро ушел. Я послала служанок за водой и простынями, чтобы хоть как-то смыть с него эту грязь. Было ужасно находиться с ним таким. Он пах просто отвратительно и выглядел таким слабым… Как мог кто-то так страдать? Я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Я пыталась убрать грязь с его лица с помощью простыней. Еду принесли в тот же миг, когда и вернулись служанки.

Я приподняла голову Ашерона и попыталась дать ему маленькие кусочки хлеба, но он не хотел жевать. Незнаю, был ли он слишком слаб для этого или просто забыл, что такое хлеб.

— Моя госпожа, — сказала Кассандра, — вы испортите свою одежду, прикасаясь к нему так.

— Мне наплевать.

Все, что было значимым для меня в этот момент, так это то, что я должна спасти его жизнь. Я влила медленно вино в его рот.

— Ешь, Ашерон, — прошептала я. Он отвернулся от меня.

— Пожалуйста, — молил он хриплым шепотом, — дай мне умереть.

Слезы потекли ручьем, когда я поняла, что он сделал это специально. Несомненно, отказываясь от еды, он надеялся, что умрет и освободиться из этой дыры, где его заперли. Самым лучшим, что я могла для него сделать, так это дать ему умереть. Но я не могла. Я не могла просто потерять Ашерона, ведь тогда я потеряю и Стикса. А я люблю их обоих.

— Останься, ради меня, Ашерон, — прошептала я. Но он не захотел. Вместо этого, он боролся за смерть. Все эти дни я наблюдала за тем, как лекари насильно запихивали в него еду, а он пытался выплюнуть ее назад. Их внимание было беспощадным. Они держали его привязанным к моей кровати и раздвигали губы всякий раз, когда хотели влить в его горло молоко, вино или мед. Когда он пытался выплюнуть все назад, они били его и закрывали ему рот и нос, и держали так до тех пор, пока он все не глотал. Он проклинал их и меня заодно.