Артузов - [18]

В Москве Петровскую допрашивал уже Артузов. Ее привезли на Лубянку. Она теперь не закатывала истерик, понимая, что снисхождение можно заслужить лишь чистосердечным признанием, оказанием помощи следствию.

– Поль возил меня к Сергею Михайловичу, а потом на Чистые пруды, на переговоры с членами какой–то организации, – созналась она на первом же допросе Артузову.

– Адрес Сергея Михайловича?

– Убейте, не помню. Это было вечером, кругом темно. Дом, в который мы зашли, не запомнила. Второй дом тоже не помню.

Артузов по–своему понял значение слов «не помню». «Хитрит, увивается или хочет ввести нас в заблуждение?» Он продолжал допросы Петровской, выясняя все новые и новые стороны ее жизни. Эта уже не первой молодости женщина имела сына, который тоже работал в штабе 7–й армии. Он снабдил Дюкса поддельным удостоверением на имя работника штаба Александра Банкау. Похоже, Петровская действительно питала какие–то чувства к Дюксу и, возможно, была оскорблена его мужским непостоянством и бегством без предупреждения и прощания. И все же главное, что их связывало, – это политическая борьба против советской власти. У Петровской было время подумать, как вести себя на следствии. Однажды (это было уже в феврале 1920 года) Петровская сама предложила Артузову:

– Хорошо бы съездить на Чистые пруды, возможно, я нашла бы дом, в котором мы были с Полем. А хозяина я запомнила, если встречу – узнаю сразу, зовут его Николай Петрович или Николай Николаевич. У него есть премилень–кая собачка, белый шпиц.

Предложение Петровской было заманчивым, но и рискованным: она могла пройти мимо владельца собачки, «не узнав его», и тот бы сразу все понял. Однако Артузов почувствовал, что появился хоть и маленький, но шанс, зацепка, и был доволен, что в ходе допросов Петровской проявил выдержку и такт, чтобы не восстановить ее против себя, а тем самым и против следствия в целом. Он решил рискнуть.

В тот же вечер, примерно в то время, когда владельцы собак выгуливают своих питомцев, Петровскую на автомобиле привезли на Чистые пруды. Они медленно ехали вдоль бульвара, оглядывая гуляющих. На втором круге Петровская тронула плечо шофера:

– Остановите! Вот он! Видите, прогуливается с собачкой? Владельца белого шпица задержали. Им оказался член коллегии Главтопа профессор Николай Николаевич Вино–градский. На первом допросе он категорически отрицал свою связь с Дюксом, возмущался: мол–де задерживают и допрашивают честного человека. Контрразведчикам было над чем задуматься. Может, Петровская, чтобы выиграть время и направить следствие по ложному пути, решила просто скомпрометировать советского работника? Тогда придется немедленно освободить Виноградского и принести ему извинения. Но слишком уж много совпадений: именно на Чистых прудах очутился человек именно с белым шпицем, а не с собакой какой–нибудь другой породы. К тому же по имени Николай, по отчеству Николаевич…

– Может быть, вы ошиблись и это не он? – в который раз переспрашивал Артузов Петровскую, веря и не веря в возможность столь многочисленных – по трем признакам! – совпадений.

– Он, – настаивала Петровская. – У меня хорошая память на лица, я не могла ошибиться. Помнится, показав Полю какие–то бумаги, он засунул их за картину, которая висит в его кабинете. Загляните туда, возможно, они еще там.

Никаких бумаг за картиной не оказалось. Был лишь пустой конверт с надписью «Сергею Михайловичу». Все встало на свои места. Петровская говорила правду, раньше она уже называла это имя и отчество.

– Посмотрите на конверт и назовите фамилию адресата, – обратился Артузов к Виноградскому.

Профессор вздрогнул, лицо его побледнело. Он понял, что изобличен, и… назвал фамилию одного из руководителей Совета общественных деятелей и Тактического центра – Сергея Михайловича Леонтьева. Затем Виноградский сознался, что был связан с резидентом английской разведки Дюксом.

На очередном допросе арестованный рассказал о записке, в которой давалась подробная характеристика различных сторон государственной и общественной жизни советской республики, составленной Центром для информации стран

Антанты, а также о встречах руководителей организации с приезжавшим нелегально в Москву начальником деникин–ской разведки полковником В. Д. Хартулари и с другими белогвардейскими эмиссарами.

Артузов лишний раз убедился в том, что не существует сколь–либо серьезной контрреволюционной организации, которая не была бы связана со спецслужбой того или иного империалистического государства.

Вернемся к сентябрьским дням 1919 года. Щепкин арестован, но Алферов еще оставался на свободе.

Минула еще одна бессонная ночь. Артур Христианович вышел на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, окунуться в шум центра города, а заодно обдумать детали того дела, которое ему поручено. По мнению Дзержинского, их работа – не ремесло, а искусство. Им приходится иметь дело с людьми очень разными, следовательно, нужно быть тонким психологом. Руководители ВЧК придают огромное значение самостоятельности работников, их инициативе и решительности, но при условии жесткого соблюдения правила: «Делайте по–своему, но будьте ответственны за результат».