Артур, племянник Мордреда - [127]

Поскольку времени было навалом, я добавил к своей коллекции козырь Аримана собственного изготовления. Моя колода давно уже с трудом влезала в нагрудный карман, и поэтому я разделил ее надвое. В первую пачку вошли портреты: все мои аваллонские родственники в количестве двадцать одной штуки, мой собственный козырь, козырь Аримана, восемь козырей Магистров Ордена, портрет Иды и двадцать восемь портретов рядовых членов Ордена Восьми Ветров. До недавнего времени их было несколько меньше, но потом к ним добавилась часть учеников Джулии. Мордред, если бы захотел, мог бы взять всех учеников Джулии под свое крыло, но он отчего-то не пожелал с ними возиться, оставил при себе лишь нескольких, наиболее способных, а остальных спихнул Анжелике. Когда власть поменялась и Анжелику отстранили от контроля за Сломанными Лабиринтами, мы поделили с ней учеников Джулии поровну. Поскольку у Анжелики было время узнать, кто есть кто, и расставаться с настоящими талантами она вряд ли бы стала, мне, как я подозреваю, достались самые отъявленные двоечники, бездельники и тунеядцы. Вдобавок, некоторые из них могли стучать Мордреду или той же Анжелике. Тем не менее, я не стал отказываться от возможности расширить свой Орден — даже за счет столь сомнительного контингента. Со временем я собирался сделать из них приличных людей… а категорически неспособных проникнуться идеей бескорыстного служения Порядку — потихоньку устранить. Я искренне надеялся, что проникнутся все.

Во вторую пачку вошло более ста козырей различных мест. Я в который раз подумал о том, что не мешало бы почистить колоду — выкинуть карты, которыми я редко пользовался. Иначе в скором будущем мне придется таскать за собой целый чемодан козырей. Но, как только я хотел выкинуть ту или иную карту, возникало сомнение — а вдруг мне срочно понадобиться именно она? Конечно, я всегда мог нарисовать новую, но когда я пытался подсчитать, сколько времени было убито на постоянную возню с красками и кисточками, у меня возникало желание выкинуть все принадлежности для рисования в мусорное ведро. Не спорю, художественный процесс доставляет некоторое эстетическое удовлетворение, но, черт возьми, за это же время я мог бы захватить еще одно королевство! Или даже целое Отражение! Ничего не имею против художников, но я-то не художник, а стратег.

Ариман заявился раньше обещанного времени. Провел меня в более удобные и обширные покои и предупредил, что встреча с главами Домов, возможно, будет отложена еще на один или два цикла — связаться пока удалось далеко не со всеми. Я заверил короля Хаоса, что никуда не тороплюсь и готов ждать сколько угодно. Через полчаса после переезда в моих новых апартаментах появился служебный демон, который низким утробным голосом осведомился, что я желаю на ужин. Ужинал я в компании двух Аримановских детишек — Эдуина и Таир. Что я могу сказать о них? По складу характера Эдуин показался мне точной копией своего папаши. Умный, целеустремленный, благожелательный внешне и безжалостный внутри. Конечно, трудно было судить о внутреннем мире человека, с которым только что познакомился, но у меня, во всяком случае, сложилось именно такое впечатление — и, как показали дальнейшие события, оно было более чем верным. Была одна деталь, которая привлекла мое внимание сразу же, как только я познакомился с принцем. Я понял, почему Ариман не носил меч Роловианса, когда увидел Грэйсмор на поясе его старшего сына. «Любопытно, — подумал я. — Почему король отдал меч Эдуину?.. Чтобы защитить? Или хотел четко обозначить своего наследника? Или Грэйсмор стал самому Ариману не слишком-то и нужен после того, как он освоился со спикартом Суэйвилла?.. Все вместе?.. Еще что-то?..»

Этого вопроса вслух я так и не задал, но соответствующую пометку в уме сделал. Истинный Меч увеличивал значимость любой фигуры на поле, и если когда-нибудь дело дойдет до отстрела лишних хаоситов, имя Эдуина будет стоять в самом верху моего списка, сразу после самого Аримана.

Что касается Таир, то принцесса показалась мне персоной, политикой не слишком интересующейся, и этим немедленно завоевала мою симпатию. Относительно Таир я также сделал в уме пометку, хотя и несколько иного характера, чем в отношении ее братца: поухаживать при случае и посмотреть, что из этого выйдет.

Мы очень мило пообщались — дети Аримана интересовались Аваллоном не меньше, чем я — Дворами. Потом они ушли, и я снова остался один. Я вытащил книгу из Отражений, почитал и лег спать. За пробуждением последовал легкий завтрак, а еще спустя пол-цикла я, наконец, был препровожден в тронный зал, где собрались все высокие лорды Хаоса. Мне пришлось повторить свою вчерашнюю малосодержательную речь о заверении, налаживании и укреплении, после чего король Хаоса прогнал в ответ аналогичную туфту, и с этого момента указ о запрете контактов можно было считать отмененным. Мне были представлены все высокие лорды, а также — по второму разу — Эдуин и Таир. К сожалению, прочих принцев и принцесс в зале не было, если не считать нового жреца Змея — Таната. Этот персонаж вызывал у меня стойкие негативные эмоции еще до того, как я с ним познакомился, а когда я пожал ему руку, мое отношение только окрепло. От сынка Дары и Аримана, принявшего сан жреца, за версту несло Логрусом и Змеем. Я, конечно, дружелюбно ему улыбнулся, а он, в свою очередь, дружелюбно улыбнулся мне.