Артур Конан Дойл - [31]

Туи бодро встретила новый поворот в их жизни. «Артур, — писала она в одном письме, — хочет, чтобы я собралась и поехала с ним, так что мне надо поторопиться». Портсмутское Литературно-научное общество (как мы узнаем из «Портсмут Таймс» за 13 декабря) дало в его честь прощальный банкет. Во главе стола сидел д-р Джеймс Уотсон. Возникает какое-то странное чувство, будто все идет шиворот-навыворот, когда читаешь об этом теперь, через столько лет. Д-р Уотсон приветствовал д-ра Конан Дойла, и все собравшиеся пропели «Доброе старое время».

В последние дни накануне отъезда он был тронут тем, что столько людей — друзей и пациентов — пожелало прийти попрощаться с ним. Одна старушка, которую он лечил, помнившая, как часто доктор «забывал» выставить ей счет, принесла ему свою самую ценную вещь. Это было синее с белым блюдо, которое ее сын-моряк подобрал во дворце Хедива после обстрела Александрии. Это все, что у нее есть, но она хочет, чтобы он это принял, — объяснила она доктору, у которого на глаза навернулись слезы.

И вот, в конце декабря, настал день, когда у порога дома ждал их четырехколесный экипаж, на крыше которого был уложен весь их багаж. В опустелом доме на Илм-гроув было видно, как за оголенными окнами тихо падает снег. Уже усаживаясь в экипаж и оглядываясь на дом, с горечью подумал он о том, как много было замыслов и надежд и как мало он преуспел в жизни. Но он прогнал эти мысли прочь, покрепче обнял Туи, и экипаж унес их в снежную даль.

ГЛАВА VI ВОСХОД: ТРИУМФ ДЕДУКЦИИ

Шерлок Холмс!

Уже к концу 1891 года имя доктора Артура Конан Дойла стало знаменитым. Шестой из его новых рассказов — «Человек с рассеченной губой» — появился в декабрьском номере «Стрэнда». Было мнение (бытующее и в наше время), что это лучший из рассказов о Шерлоке Холмсе, несмотря на странные метаморфозы имени доктора Уотсона. Кто станет это оспаривать?

Тощая фигура, начертанная Сиднеем Пейджетом[13], примелькалась уже не меньше, чем конки на Стрэнде; белые, или зеленые, или шоколадные, в зависимости от места назначения, грохотали они по грязи днем и ночью, освещая себе путь во тьме шипящим синим светом дуговых ламп. На верхней площадке, куда не отваживались забираться леди, опасаясь скабрезных замечаний кучеров, последние теперь отпускали шуточки в адрес Шерлока Холмса. Впрочем, в этом они не были одиноки: на ту же тему шутили и Дж. М. Барри в «Спикере», и журналист, выступавший (увы!) под именем Лука Шарп [14]. Но что же сам автор?

Друзьям было известно, что в конце марта доктор и миссис Конан Дойл вернулись из Вены, где он прослушал лекции по глазным болезням, и по дороге посетили в Париже Ландольта. В Лондоне они поселились вместе с миссис Хокинз и малышкой на Монтагю-плейс, 23, Рассел-сквер. А на Девоншир-плейс, районе модных врачей, он собирался предстать как офтальмолог. Но к его услугам ни один страждущий так и не прибегнул.

Оправившись после тяжелейшего гриппа, который едва не стоил ему жизни, Конан Дойл принял решение — давно назревавшее и вынашиваемое — бросить медицину и существовать одной лишь литературой. В июне он подыскал большой дом из красного кирпича в Южном Норвуде, где мог разместиться не только со всей своей семьей, но и с сестрами.

Ведь основания надеяться на успеху него были — и немалые.

Теперь это уже достояние истории, как молодой врач через своего весьма энергичного литературного агента А. П. Уатта отдал в «Стрэнд» свой рассказ «Скандал в Богемии». И теперь мы можем изучать жизнь Шерлока Холмса — с новыми данными — по письмам его создателя.

Принято считать, что он намеревался написать 12 рассказов — ту самую дюжину, которая и составила «Приключения Шерлока Холмса». Но такого далеко идущего плана у него и в мыслях не было. С начала апреля по начало августа 1891 года создано шесть рассказов. Эти шесть рассказов — все, что он собирался написать.

Исполняющим обязанности редактора «Стрэнда» под неусыпным оком м-ра Джорджа Ньюнеса был усатый, очкастый Гринхоф Смит, слывший человеком весьма проницательным. Гринхоф Смит заплатил молодому автору в среднем по 35 фунтов стерлингов за каждый рассказ. Эти деньги да еще его сбережения и романы могли составить приличный вклад в банке. А когда в июльском номере «Стрэнда» появился «Скандал в Богемии» и Холмс еще до наступления осени прославился, редактор поспешил запросить еще рассказов, — но Конан Дойл отказал.

Ибо у него было кое-что поинтереснее.

Прежде всего, он был увлечен своим новым домом на Теннисон-роуд, 12, в Южном Норвуде. С белыми оконными переплетами, выделявшимися на фоне красного кирпича стен, балконом над входом, садом за высоким забором, дом этот располагался почти уже в сельской местности, где дышалось воздухом встающих в отдалении холмов Суррея. Чуть ближе виднелся Кристал-пэлэс. Заросший сад был прекрасным местом для игр Мэри Луизы. В следующем году, решил он, можно будет разбить теннисный корт. Всегда с восторгом встречающий технические новшества, он купил тандем о трех колесах, и ему виделось в мечтах, как они с Туи мчатся по окрестным дорогам, покрывая до тридцати миль в день.