Артиллерия - [4]

В то же время попытались сделать бомбарду не такой неуклюжей; для этого положили ее на станок и приделали к ней колеса. Наводить орудие стало гораздо удобнее: ему легко можно было придавать нужный наклон, легче было и передвигать его с места на место.

Рис. 11. Тяжелые орудия «главного парка» стреляют ядрами «с голову человека»

Затем научились отливать орудия из бронзы, а не сваривать их из отдельных железных полос. Орудия стали гораздо прочнее. Разрывы орудий случались все реже и реже.

Отливая орудие, мастера заботились и о правильности его формы, о чистоте и даже о красоте работы. Посмотрите, например, как отлит ствол русской «гафуницы» семнадцатого века (рис. 13).

Мысль мастеров работала не только над тем, как поискуснее отлить орудие. Изобретатели старались усовершенствовать и конструкцию орудий. Очень неудобно было, например, заряжать орудия семнадцатого века: они не имели затвора и заряжались с дула; надо было встать перед орудием, спиной к неприятелю, заложить в орудие сперва заряд пороха, потом – снаряд.

И вот два русских мастера изобрели затворы к орудиям: один изготовил «пищаль» с выдвижным затвор ом в виде клина, а другой придумал ввинчивающийся затвор.

Орудия новой конструкции можно было заряжать сзади; так работать много быстрее и удобнее. Но слабая техника того времени не позволила освоить этих изобретений.

Орудия, изготовленные русскими мастерами в семнадцатом веке, хранятся в Артиллерийском музее в Ленинграде, как праотцы современных орудий с «клиновыми» и «поршневыми» затворами.

Только в конце девятнадцатого века – двести лет спустя – сумела техника освоить это изобретение, и орудия с подобными затворами применяются теперь во всех армиях.

Так смелая мысль русских изобретателей опередила свое время.

Шли века. На смену кустарным мастерским средневековых мастеров пришли мануфактуры. Собранные в одно место десятки, а иногда и сотни рабочих, делили между собой труд по изготовлению артиллерийских орудий, отливали эти орудия уже не по случайной прихоти мастера, а по установленным образцам. Затем, в связи с быстрым развитием капитализма, двинулась вперед гигантскими шагами промышленность, особенно металлургическая.

Рис. 12. Осадная башня «Аспид-дракон»

Рис. 13. Бронзовая русская гафуница семнадцатого века

Появилось много больших заводов, оборудованных сложными машинами. Все это давало возможность вносить новые и новые улучшения в артиллерийское дело.

Возможности эти не могли быть и не были упущены. Капиталистические страны непрерывно боролись между собой за новые земли, за богатства. Эта борьба неминуемо вызывала войны. Каждая капиталистическая страна была заинтересована в том, чтобы ее артиллерийские орудия были наиболее прочными и могущественными, чтобы таких орудий было у нее как можно больше.

Это соперничество особенно обострилось в девятнадцатом и в начале двадцатого века. И именно в это время внесено было особенно много усовершенствований в артиллерийское дело.

Мощь артиллерии резко возросла.

Уже не из слабой бронзы, а из лучшей, крепчайшей стали отливают теперь орудия.

Не каменными ядрами, пугающими лошадей, а разрывными снарядами огромной силы стреляет нынешняя артиллерия.

Шесть снарядов тяжелой гаубицы

Осень 1916 года. В разгаре мировая империалистическая война.

Уже полгода тянется борьба за сильнейшую французскую крепость Верден. Эта крепость загородила немцам путь внутрь Франции. Немцам удалось, правда, захватить два ее форта.

Но дальше продвинуться они не смогли. И вот теперь французам надо во что бы то ни стало отобрать обратно эти форты – иначе положение всего их фронта непрочно.

Пять суток держат французы под сильным артиллерийским огнем форт Дуомон.

Разрывы следуют один за другим. Выходы из форта уже разбиты, наблюдательные пункты его разрушены.

И все же форт еще держится: прочны толстые бетонные своды его казематов. Они только содрогаются от глухих ударов снарядов. Немецкий гарнизон форта уже знает, что даже тяжелым снарядам французских орудий не пробить толстого слоя бетона, покрытого землей.

Наступает полдень шестого дня.

Воют и визжат, пролетая над фортом, легкие снаряды. Глухо рычат тяжелые. И вдруг среди оглушительного рычанья, воя и визга раздается густой угрожающий бас. Он покрывает все звуки боя: словно растворились они в этом могучем рычании.

Громовой удар потрясает весь форт. И сразу же вслед за этим каземат освещается заревом. Едкий, удушливый запах стесняет дыхание. Оказывается, снаряд проломил, пробил бетонный свод! Обвалившийся каземат похоронил под развалинами полсотни немецких солдат.

С промежутками от десяти до пятнадцати минут следуют один за другим такие же разрывы.

Пятый снаряд пробивает свод главного прохода, казармы форта. Те, кто еще уцелел после этого попадания, забираются в самые глубокие подземные погреба.

Шестой снаряд наносит форту смертельный удар: с чудовищным ревом влетает он в развороченный предыдущим разрывом проход, забирается еще глубже и взрывается в глубоком погребе, где сложены осветительные снаряды и пулеметные патроны. Все это охвачено пламенем и начинает разрываться с оглушительным треском.