Артиллерия, огонь! - [8]
В первой половине октября штаб 16-й армии прибыл в район Можайска. В это время я уже был начальником артиллерии этой армии. В городе находился командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков. Он приказал командарму 16-й генералу К. К. Рокоссовскому выйти со штабом в район Волоколамска и подчинить себе все части, расположенные на широком фронте от Московского моря до Рузы.
Выйдя на волоколамское направление, армия начала действовать в обновленном составе.
Противник сосредоточил на московском направлении против наших фронтов западного направления 80 дивизий, в том числе 14 танковых и 9 моторизованных. Но для немедленного наступления у него не хватало сил и средств. Главной причиной были его огромные потери в живой силе и боевой технике. Противнику требовалось время, чтобы пополнить свои дивизии и подготовиться к дальнейшему наступлению. Мы же стремились воспользоваться этой передышкой и, в свою очередь, подготовиться к предстоявшим боям. На нашем рубеже имелся всего один противотанковый ров да и тот находился на левом фланге армии. Поэтому вся ответственность за противотанковую оборону легла на артиллеристов.
На танкоопасных направлениях каждой стрелковой роте придали по четыре-шесть орудий. Конечно, для боя с многочисленными танками этого было недостаточно. Все знали, что предстоят неравные схватки, так как противник бросил в бой множество бронированных машин. Понимая, что здесь артиллерия может явиться главной силой, наши бойцы и командиры делали все возможное, чтобы встретить врага во всеоружии. Расчеты тщательно оборудовали огневые позиции, отрыли глубокие окопы и щели, создали перед своими орудиями минные поля.
Во всех артиллерийских полках прошли митинги, партийные и комсомольские собрания, сыгравшие огромную роль в моральной подготовке личного состава к боям за Москву. Мне довелось побывать на одном из таких собраний — в части капитана 3. Г. Травкина. Коммунисты выступали немногословно, но горячо и убежденно. Все они говорили о самом главном — о своем месте в бою, и не вообще, а конкретно, в зависимости от воинской специальности каждого. С особым волнением звучали их слова о защите столицы Родины.
Мне были понятны и близки чувства и мысли, владевшие ими. Московское море. Волоколамск, Руза… Все эти дорогие сердцу места становились теперь полем жестокого сражения; до них докатилась война!
Утром 11 октября в районе Лотошино, западнее Волоколамска, в походном порядке с боевым охранением продвигалась 2-я танковая немецкая дивизия. Впереди нее в походной колонне, никого не опасаясь, шло ее боевое охранение в составе разведывательного отряда, танковой роты, роты бронемашин, взводов тяжелого оружия и связи, роты мотоциклистов.
Подпустив вражеское боевое охранение на 400–500 метров, открыла огонь противотанковая батарея 316-й стрелковой дивизии (впоследствии переименована в 8-ю гвардейскую имени И. В. Панфилова стрелковую дивизию).
Эта батарея имела боевую задачу прикрывать мост через реку Лобь. Она вышла на указанный рубеж и в первый же день подбила танк и бронемашину врага. Остальные танки, отстреливаясь, отошли в свой тыл. Командир батареи старший лейтенант Борис Петрович Владимиров получил приказание не разрушать мост, а сберечь его для наших войск. Однако захваченные пленные показали, что они из состава 2-й танковой дивизии входили во 2-й разведывательный отряд и что в 10 километрах за ними следуют главные силы дивизии на Волоколамск, Истру, Москву. Стало ясным — мост надо взорвать. Старший лейтенант Владимиров приказал командиру отделения разведки Ежову с группой бойцов выполнить приказ. Немцы заметили их на подходе к реке и открыли артиллерийский и пулеметно-автоматный огонь, а затем бросили в атаку танки и мотопехоту. Наши батарейцы подбили два танка и бронемашину, уничтожили до взвода вражеских автоматчиков. Вторая атака также была отбита. Сержант Ежов с группой разведчиков пробрался к мосту и подорвал его.
В ночь на 12 октября в Лотошино прибыла рота курсантов училища Верховного Совета РСФСР. В это время вражеская пехота, поддерживаемая 16 танками и тяжелыми бронемашинами, вновь перешла в атаку. Семь танков противника под прикрытием огня артиллерии с ходу форсировали реку и прорвались к окопам курсантов. Батарея Владимирова подбила три вражеских танка. Четыре машины прорвались на позиции и «утюжили» окопы. Батарейцы Владимирова, боясь поразить курсантов, перенесли огонь на танки противника, подходившие к реке из глубины. Артогнем враг был снова отброшен на исходные позиции. Из четырех танков, которые «утюжили» окопы, два были подбиты курсантами, одну машину, прорвавшуюся на позицию батареи с тыла, расстреляло второе орудие. И лишь четвертый танк, маневрируя, ушел за реку.
Пехоте противника под прикрытием огня минометов и орудий удалось все же переправиться через реку. До двух взводов гитлеровцев приближалось к огневой позиции батареи. Владимиров вынужден был прекратить огонь по танкам и заняться отражением атаки немецкой пехоты. Владимиров был ранен, но не оставил своей батареи.
16 октября батарея вместе с подразделениями курсантского полка устроила засаду против фашистской колонны пехоты в районе Сырково — Ярополец. Артиллеристы подпустили вражеские танки на 60–80 метров и в упор стали расстреливать их. Враг потерял 8 танков, 3 бронемашины и около 10 автомобилей.
Автор этой книги — известный советский военачальник, прошедший большой боевой путь. В годы Великой Отечественной войны В. И. Казаков командовал артиллерией корпуса, армии, фронта. В своих воспоминаниях он делится с читателем впечатлениями о битвах под Москвой и на Волге. С любовью пишет о боевых друзьях — генералах и офицерах, о мужестве солдат. Больше всего в книге рассказывается об артиллерии, которой В. И. Казаков посвятил десятки лет своей жизни Книга рассчитана на широкие массы читателей.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».