Артем Гармаш - [169]

Он разбудил троих спавших хлопцев; двоих послал в помощь караульным, наказав чутко прислушиваться и присматриваться. Вести особое наблюдение за большаком. А одного — к Левчуку сначала, а затем к Грицьку Саранчуку с приказом немедленно собрать оба взвода и в полном составе прибыть сюда.

— Запомни, что в полном составе, — повторил он еще заспанному Остюку Ивану. — Чтобы не только те, которые с винтовками, а и остальные — с холодным оружием. И чтоб без паники! По секрету шепнешь командирам взводов, что гайдамаки в Чумаковке. Не больно много. Нас больше. А все же береженого, как говорится… Чтоб случаем не расстроили они нам музыку сегодня! Иди!

После этого и сами они вышли с Артемом, чтобы выбрать наиболее выгодные места в усадьбе для засад-секретов.

Не прошло и получаса, как прибыли оба взвода. Около двух десятков человек.

Тымиш Невкипелый разъяснил боевое задание: ввиду того что в Чумаковке гайдамаки, нужно особенно бдительно охранять имение, а потом дать возможность спокойно распределить скот и остальное имущество. Затем велел разместить своих людей — один взвод в караулке, а другой к девчатам. Как раз и свет в хате у них зажегся. Да и не только у них — во многих батрацких лачугах засветились уже окошки.

То же самое и в селе: не было хаты, где бы не светилось уже. Но это были не обычные предрассветные огни, когда женщины встают потихоньку — пусть поспят дети и муж (все равно работы у него никакой), — да и спешат сесть за прялку. Сейчас не до прялки. И именно мужикам работы больше, чем женщинам, ибо не все были такими предусмотрительными, чтобы загодя приготовить хоть какой-нибудь навес для скотины. Сейчас по всему селу в бедняцких дворах звенели топоры, слышались глухие удары лома, визжали пилы.

А на востоке небо начинало едва-едва светлеть — из темно-синего оно переливалось в бирюзовое. Выше, над Лещиновским лесом, поднялась утренняя заря.

Расставив людей, Левчук с Саранчуком, Невкипелый с Артемом, а к ним присоединились и два командира взводов, бывшие в карауле с самого вечера, шли просторным двором экономии, направляясь к стогам возле клуни, чтобы с этого переднего рубежа начать организацию обороны. На ходу обсуждали, как это сделать получше.

Левчук предлагал выдвинуть заставу подальше от имения к стогу соломы у самой дороги, с тем чтобы там и встретить гайдамаков, если они сунутся сюда. Предупредить, чтобы возвращались, если не хотят, чтобы их уложили всех до одного. Для острастки можно будет дать один-другой неприцельный залп, чтобы крепко подумали сперва, стоит ли на рожон лезть.

— Может, так и удастся, даже без боя, отогнать их!

Тымиш спросил Артема, что он думает на этот счет.

— Видите ли, братцы, дело какое, — немного замялся Артем. — Если бы я не уезжал этими днями… А то — боюсь, как бы и вас не подвести под монастырь, да и самому после не грызть себя в случае чего — за то, что подбил вас на такое, может, и рисковое дело.

— Ладно уж, говори.

— Ну какой нам расчет отогнать их да тем дело и кончить?! — загорелся вдруг Артем. — Тем более что их там всего-навсего десяток какой. Разве не выгоднее заманить их во двор, в ловушку, да и содрать с них шкуру: обезоружить, коней забрать. А их самих — под зад коленом на все четыре стороны.

— Э, легко сказать! — вздохнул Невкипелый. — Нельзя рисковать. Обезоружить-то, может, и не штука. Но не спустят они этого! А что, ежели потом за винтовками да за лошадьми привалит сюда их уже не десяток?

— Чтобы за винтовками — навряд, — сказал Левчук. — А вот за лошадьми да седлами — очень возможно. Видно сразу, Артем, что ты не в коннице служил. Да всадник даже из боя, ежели коня убили под ним, седло беспременно должон вынести. Иначе идти ему в пехоту. За лошадьми да седлами могут приехать. И не десяток уж!

— За пятьдесят верст? Только и делов у них! Не думаю!

И эта уверенность Артема, собственно, решила дело. Еще потолковали, поспорили и все же большинством решили рискнуть. Хотя бы ради винтовок. Или на худой конец — видно будет по обстановке — хотя бы даже ради патронов, которых, наверно, в достатке у них.

Тут же выбрали на скотном дворе выгодные места для засад, точно определили, какому взводу где по тревоге занять место, и вернулись на черный двор, в людскую.

Светало. Залаяли по селу собаки, как видно, зашевелился народ: начали, наверно, собираться к школе. Но потом выяснилось, что не к школе, а просто в экономию народ повалил толпой. То ли Приська не утерпела, еще кому-то сказала про гайдамаков, то ли встревожило крестьян, что видели, как перед рассветом и с Новоселовки, и с Юру по селу побежали красногвардейцы к имению. Сначала поодиночке, по двое-трое, а затем толпой повалили. Растекались по просторным дворам экономии, разыскивая Тымиша, — все знали, что он караулит здесь со своими бойцами.

Тымиш успокаивал: дескать, все будет хорошо. Обо всем он знает (на то разведка есть), и необходимые меры приняты. Поэтому лучше всего им вот так, гурьбой, и вернуться в школу: время уже сход открывать. Не тут-то было! Никто и не думал о том, чтобы уходить. И народу все прибывало, как воды в половодье.