Артековский закал - [60]

Сначала к нашей помощи некоторые относились с недоверием или с настороженностью, но потом, убедившись, что артековцы — люди не только слова, но и дела, которое они умеют делать быстро и качественно, — нас стали ожидать с нетерпением. Некоторые бабушки старались даже платить, иные — угостить каким-нибудь лакомством, но ребята, естественно, от всего тактично отказывались с надлежащей скромностью.

Лишь одной старушке мы уступили и приняли её приглашение войти в избу. На стенах висели фотографии её сыновей, мужа — все они были на фронте. Бабушка познакомила со всеми членами своей большой семьи.

— А вот это — Гоша мой, на баяне играл.

— А теперь, где он?

— Бог его знает, писал ещё в сорок первом из Севастополя. Он там возле больших пушек служил ещё до войны, а потом не стало его слыхать. А я всё ожидаю, чтобы пришёл он да заиграл на баяне, как раньше бывало.

— А где же тот баян?

— Да вот в сундуке лежит. Может из вас кто умеет играть — я вытащу!

— Вынимайте, бабушка! — ребята посмотрели в мою сторону.

Старуха застучала задвижками, подняла крышку и вынула тульский баян.

— Вот так штука! — восхищались ребята.

Баян сверкал чёрными полированными стенками корпуса, белел кнопками басов и пуговицами правой стороны и красивой затейливой инкрустацией.

— Ну, что вам, бабушка, заиграть?

— Морскую эту, что «волны бушуют вдали» заиграй!

Я потихоньку взял аккорд и поплыла в бабушкиной избе старинная матросская песня «Раскинулось море широко». Старушка слушала внимательно, смотрела на фотографии Гоши и с её глаз струились горькие материнские слёзы. Дальше баян играл только по её заказу.

— Спасибо, вам, детки! И за работу спасибо, и за музыку. Немного развеселили старуху. Буду ожидать своих орлов, ох и заиграем тогда хорошенько, да и «Подгорную» спляшем! Только бы дождаться! Только бы возвратились!

— Возвратятся, бабушка! Обязательно возвратятся!

Ребята действительно верили в свои слова, нам хотелось, чтобы к этой бабушке, да и ко всем матерям, возвратились все её сыновья и муж, ведь и нам хотелось поскорее возвратиться к родному дому в объятия родных матерей, а они с нетерпением ожидали свидания с сыновьями, как и эта бабушка.

На вечерней линейке командиры сводных тимуровских отрядов докладывали председателю совета дружины о проделанной работе.

— Товарищ председатель совета дружины! Пионеры первого сводного отряда помогли четырём семьям фронтовиков обработать приусадебные огороды, очистили от мусора дворы, побелили деревья, написали на фронт письма! Тимуровскую помощь будем продолжать!

У тимуровцев радостно сверкали глаза: приятно было сознавать, что ты кому-то оказал помощь, да и не просто кому-то, а семьям фронтовиков!

В таком же духе докладывали председателю совета дружины и остальные командиры.

Были случаи, когда на имя начальника лагеря приходили письменные благодарности от жителей Белокурихи и их зачитывали перед строем. К артековцам жители села стали относиться с большим уважением — труженики умели ценить бескорыстную помощь. Присмирели и сельские задиры, хотя серьезных конфликтов с ними у нас и до этого не было.

В школе артековцы были надёжной помощью и опорой педагогов, активными застрельщиками всех хороших начинаний.

Школьные комсомольцы выбрали меня своим секретарём, и я старался оправдать их доверие. Регулярно проводились субботники по сбору средств для нужд фронта. Все комсомольцы работали с энтузиазмом, каждый знал, что и он вносит небольшой вклад в дело победы над врагом. Лентяев не было.

Первого мая, с первыми вечерними сумерками колонна артековцев с зажженными факелами прошла по улицам села. Это было грандиозное зрелище: наши факелы ярко освещали центральную улицу, а над колонной гремела артековская песня, её сменяла пионерская речёвка.

Сельские ребятишки сгрудились возле заборов или гурьбой бежали возле праздничной колонны, с жадностью ловили каждое слово, каждый звук и, наверное, по-ребячьи завидовали артековцам.

Начались экзамены в школе. Успеваемость у всех артековцев была хорошей, но к экзаменам мы готовились усердно. После завтрака все с книгами в руках расходились по разным углам, чтобы не мешать друг дружке. Я облюбовал местечко на противоположном берегу речки, недалеко от корпуса, раздевался до трусов в густой траве, чтобы одновременно принять загар. Ко мне почти всегда присоединялся Игорь Сталевский. Хотя он и заканчивал только шестой класс, и наши программы отличались, но мы дружили давно, привыкли друг к другу. Свободного времени у Игоря было больше, поэтому он был курьером: приносил нужные учебники, ходил за водой.

Невдалеке от нас располагались другие ребята — на лоне чудесной алтайской природы ребята готовились к экзаменам.

Свободное время мы отдавали спорту: проводили соревнования по лёгкой атлетике, купались в речке, играли в футбол, вертелись на турнике, ребята старшего возраста возились с гирей.

Хороших спортсменов в лагере было много, но лучшего футболиста, чем Натан Остроленко — не было, хотя хорошо играли Валя Иванов, братья Петровы, Володя Мананников, Володя Николаев, Ваня Заводчиков и другие ребята.

К Володе Смолову приехал его знакомый, тоже раненный на Фронте. Он был перворазрядником по гимнастике, показал нам много упражнений на перекладине. Нам хотелось тоже исполнять сложные упражнения с такой лёгкостью и чёткостью, как этот раненный спортсмен. Но турник у нас был примитивный: на двух столбах сверху была прикреплена труба, и после хорошего маха всё сооружение шаталось, как в лихорадке.