Аромат золотой розы - [69]

– Да неужто так и посоветовал?! – изображая потрясение, воскликнула Орлова. – Он, верно, сам на Франсуазу виды имел.

Клод расхохоталась и вновь налила себе полную кружку. Она отпила сразу половину, прежде чем объяснила причину своего веселья:

– Он на мужа Беатрис виды имел. Я сама слышала, как они ссорились из-за этого. Барон потому и выдал его, что отомстить хотел. Да мне и сама мадам Жоржета говорила, что де Виларден ей мальчиков поставлял. Она ведь ещё один тайный бордель держала для тех, кто предпочитает мужчин.

Увидев неподдельное изумление на лице своей гостьи, Клод тут же поправилась:

– Вы ничего такого не подумайте, я ведь с мадам Жоржетой познакомилась, когда та отошла от дел. Она теперь на кладбище Кальвер прислуживает: за могилками ухаживает. Кто побогаче – деньги даёт, чтобы она каждый день цветы у фамильных склепов меняла. Ну а я уж сама за своими могилами смотрю – старый граф и Беатрис там лежат, к ним ведь, кроме меня, прийти некому. На кладбище мы с Жоржетой и встречаемся. Уж она-то всех помнит: и де Вилардена, и Франсуазу. Та ведь у Жоржеты потом долю в борделе выкупила и стала не только на барона, но и на себя работать.

– Вот ведь как! – восхитилась Орлова и собралась было задать вопрос об убитом виконте и о том, что говорил де Виларден у окна сторожки, но её собеседница клюнула носом, похоже, засыпала на ходу.

– Что-то я устала, полежу…

Клод поднялась из-за стола и, сделав пару шагов, рухнула на свой топчан. Громкий храп не заставил себя ждать. Пришлось Орловой собираться. Закрыв дверь сторожки, фрейлина отправилась на стоянку фиакров.

– Кладбище Кальвер, – сказала она вознице и забралась в экипаж: мадам Жоржета заслуживала того, чтобы с ней познакомиться.

Кладбище оказалось небольшим погостом рядом с разгромленной якобинцами старинной церковью. Двери храма были накрепко заперты, и Орлова уже подумала, что прокатилась сюда зря, когда из-за угла вышла седая тучная женщина с охапкой завядших цветов в руках. Она принялась ломать стебли и заталкивать цветочный мусор в почти полный мешок, стоящий рядом. Значит, всё-таки повезло? Орлова подошла к женщине и осведомилась:

– Извините, мадам. Вас зовут Жоржета?

– Давненько меня так не называли, – удивилась толстуха и подняла на фрейлину чёрные, всё ещё яркие живые глаза. – Теперь меня зовут мадам Дюран.

– Простите, я не знала… Просто моя знакомая Клод рассказала, где вас найти, и назвала это имя.

– Ну, тогда понятно, – рассмеялась женщина. – Пойдёмте в церковь, чего на улице-то стоять…

Она достала из кармана огромный старинный ключ и повела Орлову к дверям храма. Внутри о прежнем величии напоминали лишь ряд мраморных колонн да несколько чудом сохранившихся старинных скамей. Мадам Дюран оставила мешок у входа, краем своего фартука протёрла на скамье пыль и жестом пригласила гостью садиться.

– И зачем Клод прислала вас ко мне? Могилки посмотреть? – полюбопытствовала Жоржетта, но, оглядев бумазейное платье Орловой, засомневалась: – На родню графа де Гренвиля и его дочки вы не похожи.

– Я знакома с дочерью и внучкой покойной Беатрис, они должны скоро приехать в Париж, а меня послали вперёд, чтобы найти могилу герцогини.

– Чего её искать-то? Беатрис лежит рядом со своим отцом. Хотите, покажу? – предложила мадам Дюран и встала.

Это в планы Орловой не входило, и она, скорчив жалостливую мину, попросила:

– Давайте отдохнем немного, я долго вас искала, пока нашла – устала.

Жоржетта вновь опустилась на скамью и полюбопытствовала:

– Говорите, дочь и внучка? И где же они всё это время были? Я ни разу их не видела.

– Они жили в Англии, а сейчас решили вернуться домой. Да только их имение обманом захватила некая Мари-Элен, она называет себя графиней де Гренвиль, хотя никакого отношения к наследству не имеет.

Расчёт оказался точным: глаза Жоржеты вспыхнули, и та разразилась возмущённой речью:

– Это же надо – ни стыда не иметь, ни совести! Это она-то графиня? Да она всего лишь Мари-Элен Триоле. Можете убить меня на месте, если это не так. Её отец не только не венчался с её матерью, а самолично продал несчастную в мой бордель. Тысячу франков за неё получил, и так развеселился, что на радостях вынул из петлицы розу – маленький полураспустившийся бутон – и за корсаж этой Франсуазе воткнул. Ну а я её в тот же вечер отправила деньги отрабатывать. Да только она недолго продержалась – беременной оказалась, а мужики брюхатых не очень жалуют. Зато Франсуаза ловка была деньги считать. Тогда мой хозяин де Виларден её в другом борделе в долю взял, а как уж она в силу вошла, так и моё заведение выкупила. Но я не в претензии – заплатили сполна.

– Да где же она такие деньги взяла, чтобы в долю с этим де Виларденом вступить? – подыграла рассказчице Орлова.

– А это уже самое интересное, – расцвела от столь благодарного внимания мадам Жоржета. – У этой бестии Франсуазы была сестра – продавщица в модной лавке Санкт-Петербурга. Так та подцепила богатого русского мужа, но в Париж приехала одна – супруг её воевал. Зато привезла много денег. Франсуаза сестру обобрала, а саму её в монастыре заперла. Вот отсюда и деньги. Это потом она уже вместо де Вилардена всем заправляла: он ведь в эмиграцию уехал. Франсуаза обманывала барона как хотела. Наше дело – тесное: все друг про друга любые мелочи знают. Тогда много слухов было, что она тайком от де Вилардена заведения скупала.