Аромат книг - [76]

Последний наморщил свой массивный нос-картошку.

– Я – живая библиотека, – с жаром продолжил Всезнайка, обращаясь к Мерси и нервно барабаня по половицам толстыми пальцами. – Этот изверг обратил в пепел лучшее книжное собрание античного мира. Не надейтесь, что я буду терпеть его присутствие дольше необходимого!

Мерси покорно кивнула. Сейчас у неё не было сил ввязываться в споры. Для начала ей бы хотелось услышать историю Форнакса.

– В тысяча шестьсот шестьдесят шестом году я прибыл в Лондон на торговом корабле с востока, – начал свой рассказ огонёк. От неплотно пригнанных окон тянуло сквозняком, на котором пламя подрагивало. – До того я находился в рабстве у некоего эмира, будь трижды проклято его имя, и, когда эмир вступил в войну с англичанами, он отправил меня со своим шпионом в Лондон, в святая святых своих врагов. Как мне и поручили, я совершил поджог и объял город пламенем. Ах, что это был за великолепный пожар! День за днём пламя пожирало один квартал за другим, я перескакивал из переулка в переулок и плясал среди выжженных развалин. Наконец-то люди вновь трепетали передо мной. Что это за славное чувство, скажу я вам, когда они кричат, визжат и…

– Очень хорошо, – перебила его Мерси. – И что же было дальше?

– Н-ну… обстоятельства сложились так, что шпион эмира сам пал жертвой пожара, и я обрёл свободу.

– Он сам сжёг его! – вскричал Всезнайка. – Ему нельзя доверять. Он хитёр и коварен. Он предаст вас, миледи, как только вы отвернётесь.

– О нет! – воспротивился Форнакс. – Это действительно произошло случайно.

– Случайно! – передразнил его Всезнайка. – Умертвить собственного хозяина – это на него похоже. Говорю вам, миледи, не доверяйте этому существу.

– Рассказывай дальше, Форнакс, – ответила Мерси.

– Чаша, к которой меня приковали алхимики эмира, была изготовлена из ящика Пандоры.

– Конечно же он лжёт, – снова встрял в разговор Всезнайка. – Ящик Пандоры – это миф, а не…

– Дай ему договорить, – приказала Мерси.

– Как скажете, миледи.

Форнакс торжествующе взметнулся вверх.

– Ты – всего лишь кипа растрёпанных книжных страниц, а вот я по-настоящему жил все эти столетия. Весь мой опыт, все мои знания я приобрёл сам, все страдания, которые я претерпел во имя очистительного пламени…

– Я сейчас уйду спать, – пригрозила Мерси, – но перед этим запру тебя в ящик стола, ветератор, а тебя, Форнакс, потушу в ночном горшке.

– Так ему и надо! – согласился ветератор.

– Все только и мечтают о том, чтобы меня потушить, – пожаловалось Александрийское пламя. – Это мой крест, это муки, которые я терплю всю мою жизнь.

– Если он не утонет в ночном горшке, то в самосожалениях – уж точно, – съязвил ветератор.

– Хватит! – напустилась на обоих Мерси. – Я хочу услышать факты. Не жалобы, не взаимную перепалку и уж точно не это жалкое ребячество! Понятно вам?

– Разумеется, миледи.

Форнакс прошипел что-то невразумительное в сторону ветератора, а затем продолжил:

– Так вот, ящик Пандоры. Зевс разгневался на людей за то, что они приняли в дар от Прометея огонь. В наказание он позволил Пандоре открыть ларец, из которого по свету разбежались разнообразные болезни и несчастья, отравляющие людям жизнь по сей день.

– И что, твоя старая жестянка – это и есть ящик Пандоры? – поинтересовался Всезнайка.

Мерси взъерошила волосы.

– Дальше!

– Моя чаша была изготовлена из остатков того ларца. В эту чашу поместили огонь Прометея, то есть первый огонь в этом мире. – Форнакс принял облик человеческой фигурки из пламени высотой в ладонь и склонился перед Мерси. – Это, собственно, я и есть. Александрийским пламенем меня окрестили гораздо позже, уже после того, как многие столетия подряд я был зачинщиком величайших и прекраснейших пожаров, опустошителем крепостей и поджигателем кораблей. – Он вздохнул. – Эх, славные то были времена, времена подвигов.

– Военный преступник, – пробурчал ветератор. – И ещё кичится этим.

– Сам Нерон воспевал меня, когда я сжёг для него Рим в античные времена, – возразил Форнакс. – А, скажи-ка, сколько написано песен, воспевающих тебя, ты, сварливая компостная куча?

Ветератор оскорблённо затопал пальцами, страницы, составлявшие его тело, встали дыбом, словно шерсть кошки, когда её гладят против шерсти.

– Лондон, – нетерпеливо напомнила Мерси. – Что было после Великого пожара?

– Я освободился и наслаждался жизнью в этом замечательном городе, – мечтательно ответило Александрийское пламя. – Здесь регулярно случались пожары, опустошавшие целые улицы, так что вскоре по всей стране Лондон стали именовать королём пожаров.

– Лучше потушите его, – посоветовал ветератор. – И как можно скорее.

Мерси в раздумье наморщила лоб:

– Возможно, ты и прав.

– Нет, нет! – воскликнул Форнакс. – Люди мне нравятся, правда. Однако, если слишком много людей селятся вместе, они погрязают в нечистотах и отбросах. И кому-то приходится убирать эти нечистоты, возвращая землю в исходное состояние. Император Нерон понимал это, понимали и многие другие, жившие до и после него. Я лишь их орудие. – Он понизил голос, в котором зазвучало смущение: – На самом деле я не люблю разрушать всё подряд. Иногда я просто спускался по городским дымоходам и мирно горел в камине, и никто не обращал на меня внимания. Я подслушивал людские разговоры, мне нравилась близость людей – во всяком случае, пока им в голову не приходила идея потушить меня, а именно этим всё, как правило, и заканчивалось. Это меня очень огорчало.