Армия жизни - [30]

Я встретился с Сергеем и сразу узнал его: он оказался из той самой компании. Проговорили мы с ним долго, несколько часов, и когда я его спросил, что же было самым интересным в его жизни «вне дома», Сергей ответил: «Работа на аске».

— Погоди-погоди. Объясни по-русски и по-человечески: как это можно «работать на аске»?

И Сергей не торопясь, стараясь поточнее подбирать слова, объяснил: надо быть коммуникабельным и ничего не стесняться; настоящий «аскет» (термин Сергея) не должен выглядеть попрошайкой, потому что «…сегодня, — улыбнулся он, — вагонный нищий — анахронизм, который действует только на нервы древних старух»; для хорошего «аска» необходим набор разных несчастий, как своих собственных, так и чужих. Но, добавил Сергей, «усложнять дело пожарами, наводнениями, землетрясениями, как я теперь убедился, не стоит. Подойди, улыбнись, извинись, скажи, что ты студент, потерял деньги, завтра сессия и т. д. Очень действует». Наконец, сказал Сергей, надо «бить на жалость. Только на жалость».

И я еще раз отчетливо вспомнил тот вечер и компанию в подземном переходе.

Я не знаю точно, сколько их было. В конце концов, не о том речь. Хватит даже одного Гарика и одного Сергея, чтобы беспокойнее стало жить.

Вот, допустим, со мной лично произошла странная штука. На днях в аэропорте ко мне подошел парень и, раз семь извинившись, сообщил, что у него украли деньги, знакомых нет, и так далее. И в такой простой ситуации, когда и решать-то нечего: вынь рубль или сколько там, не обеднеешь, — я вдруг начал сомневаться. Тот ли передо мной человек, за которого он себя выдает? Не приятель ли Гарика, не родной ли брат Сергея? Не жертва ли я очередной игры?

И только одно, что заложено в человеке самой его природой — почти детская вера в то, что на несчастье не обманывают, — помогло мне убедить себя, что этот парень действительно попал в неприятную ситуацию. Заставлю ли себя поверить в следующий раз, не знаю. Вот это-то как раз самое обидное. То, что бьют по самому больному — по жалости, по доверию.

…Вечер кончился тем, что из гостиницы, держа, как кубок, бутылку, вышел парень в свитере. Гонца приветствовали победными криками.

Я хорошо помню, как они уходили. Медленно и плавно, как люди, которым спешить абсолютно некуда. Они уходили в темноту ночи. Яркий свет гостиницы все дальше отдалял нас от них.

Мы остаемся, провожая их взглядами. Мы не знаем точно, куда они пошли сейчас.

О чем мы их недорасспросили?

Что нам надо спросить у себя самих?

* * *

Немного о себе: зовут Саша. Живу я в городе Иркутске. Я студент одного из вузов нашего города, учусь довольно успешно, то есть на «четыре» и «пять». Занимаюсь общественной работой — в меру, то есть не очень себя загружаю. У меня нет обеспеченных родителей, и мне не с кого тянуть деньги — я все себе сделал сам.

Я упустил с самого начала самое главное. Дело вот в чем: я — фарцовщик.

Сейчас мне 24 года, и у меня есть все, что нужно для обеспеченной жизни (не подумайте, беспечной) человека в наше время. И вот для того, чтобы жить, я начал карьеру фарцовщика четыре года тому назад. Сейчас у меня все есть: квартира с телефоном почти в центре города. Квартира прекрасно обставлена, одну комнату занимает библиотека, машина и гараж во дворе дома. Я могу позволить себе почти все, и я не чувствую себя ущемленным морально.

…После службы в армии я начал воспитывать сам себя. Вы скажете, что родители не так меня воспитали? Нет, это мне надоело жить кое-как. Мне надоело носить брюки на вырост, пальто, перешитое из старого отцовского. Я хотел красиво одеваться, ходить в театр, иметь много книг и работать с ними, и еще я хотел учиться по выбранной мною специальности.

Я презираю «мелких модников», которые тянут у родителей деньги, чтобы купить себе фирменный пакет из полиэтилена, чтобы быть «не хуже других», быть современным — на этом, внешнем, понятие о современности у них и заканчивается. Этих девчонок и парней, одетых на родительские деньги по последнему крику моды, которые часами простаивают на барахолке в надежде купить косметику или еще какую-нибудь дефицитную мелочь для того, чтобы пожить несколько дней «красиво», у которых интеллект исчерпывается вопросом: «Че сдаешь?..»

Саша, Иркутск

Толпа несла меня, выкидывая время от времени на полупустынные островки старьевщиков — я глотал воздух, замечал кусок синего неба над головой, — а потом снова меня заглатывала «толкучка».

Я смотрел внимательно вокруг и слушал внимательно. Я старался запомнить мельчайшие детали и незначительные подробности, которые, может случиться, окажутся впоследствии самыми главными.

Вот хмурый бородатый парень потрясает новеньким свадебным платьем…

Вот мальчик сует мне под нос замшевый башмак…

Вот седой старик безучастно смотрит поверх немудреного своего товара: ватника без одного рукава, промасленного пиджака, кусков брезента…

Я видел, как из окна курьерского поезда, лишь детали пейзажа: каракулевую шубу, резиновые пупсы, самодельные молотки, джинсы, хрустальные бокалы, женский парик, тельняшки, сумки с немыслимыми пряжками, расклеенные сапоги, кримпленовые костюмы, шнурки от ботинок, граненые стаканы, лаковые туфли, велосипедный насос, баранью шкуру…