Армения. Быт, религия, культура - [27]

Монастыри были главными интеллектуальными центрами. Семинария Сюника, насколько известно, является самой древней. Можно усомниться в точности информации историка Стефана Орбеляна, жившего в XIII веке, который утверждает, что именно ей католикос Саак и Месроп Маштоц доверили привилегию перевода Библии и письменных комментариев к Священному Писанию. Но не подлежит сомнению тот факт, что к этой семинарии принадлежали известные ученые, среди которых можно назвать сюникского епископа VI века Петра, философа и эллиниста, епископа Стефана, который перевел труды Дионисия Ареопагита и Григория из Ниссы и, кроме того, был автором проповедей, комментариев и грамматических пояснений. Завершив обучение в Сюнике, он продолжил образование в Афинах и Константинополе и, вернувшись, привез с собой ряд греческих манускриптов. О монастыре Татев, также расположенном в провинции Сюник, Стефан Орбелян писал: «Он сиял, словно солнце в окружении звезд. Его все знали не только из-за красивых построек, но также благодаря священнослужителям и монахам, которых насчитывалось пять сотен. Он был наполнен философами, глубокими, словно море, его университет был богат преподавателями и докторами, искусными художниками и непревзойденными резчиками». В обширных монастырских комплексах были построены специальные хранилища для манускриптов. Библиотека монастыря Ахпат была особенно богатой. Утверждали, что, если в ней не оказывалось нужной работы, монахи предпринимали много усилий, чтобы отыскать ее, скопировать и добавить в свою коллекцию. В конце XIII и начале XIV века школа монастыря Гладзор собирала учащихся из разных областей Великой Армении и Киликии. Во время доминиканских миссий, которые обратили некоторую часть населения и даже монахов, настоятель и вардапеты Гладзора оставались стойкими защитниками национальной церкви. Важные монастырские центры процветали и в Киликии, внося существенный материальный вклад в поддержание связей с родной страной. Их роль в жизни нации можно обобщить, процитировав слова католикоса Нерсеса Милосердного: «Монастыри были столпами страны, крепостями против врагов и сияющими звездами».

Глава 7 Архитектура

Внимание европейских ученых к армянским памятникам древности впервые было привлечено французскими и английскими путешественниками XIX века. Основываясь на их описаниях, рисунках и планах, Огюст Шуази в своей «Истории архитектуры», опубликованной в 1899 году, впервые предпринял попытку систематического изучения армянской архитектуры. Рассматривая эту архитектуру как местное выражение византийского искусства, Шуази тем не менее указал на некоторые специфические формы и методы строительства, так же как на возможное армянское влияние на балканские, и в первую очередь сербские памятники. Связь между армянской и византийской архитектурой была изучена в 1916 году Милле в его книге L'Ecole grecque dans I'architecture Byzantine («Греческая школа в византийской архитектуре»). К этому времени стали известны новые памятники, чему способствовали раскопки в Ани и других городах Армении, экспедиции русских археологов и исследования армянских ученых, особенно архитектора Тороса Тораманяна. Результаты их работ широко использовались И. Стржиговским в монографии «Архитектура Армении и Европы», увидевшей свет в 1918 году. С тех пор армянские памятники включались во все масштабные труды, посвященные средневековой архитектуре, а работы, выполненные армянскими и иностранными учеными на протяжении последних сорока лет, значительно расширили область исследований.

Стржиговский утверждал, что Армении принадлежит главная роль в происхождении и развитии христианской архитектуры. Он считал, что армяне воплотили в камне купол на поддерживающих выступах, распространенный в кирпичной архитектуре северного Ирана. Он также полагал, что армяне первыми возвели церковь в форме квадрата с небольшими нишами, увенчанную куполом. По мнению Стржиговского, армяне ввели и другие типы купольных зданий, он проследил их влияние на искусство не только Византии и других христианских стран Ближнего Востока, но и Западной Европы, как в Средние века, так и в эпоху Возрождения. «Греческий гений в Святой Софии и итальянский гений в Святом Петре, – писал Стржиговский, – только реализовал более полно то, что создали армяне».

Признавая большое значение книги Стржиговского – первого систематического исследования армянской архитектуры, – большинство ученых все же отвергают крайности его оценок. Раскопки в разных странах явили миру много новых памятников раннего христианства, и ученые смогли удостовериться в существовании одинаковых типов построек, удаленных друг от друга на гигантские расстояния. Исследования А. Грабара мемориальных часовен христианских мучеников и их отношение к мавзолеям поздней Античности поставили проблему происхождения и развития христианской архитектуры на более широкую основу. Ни одна страна не может считаться первоисточником, от которого все остальные лишь черпали вдохновение.

Противоположная точка зрения была высказана грузинским ученым Г. Чубинашвили. Без каких бы то ни было на то оснований датируя армянские памятники более поздними веками, часто со сдвигом в несколько столетий, этот человек доказывал приоритет и превосходство грузинских образцов, считая, что армянские церкви являются не более чем бледной копией грузинских прототипов. Такие заявления, сделанные с полным пренебрежением к исторической информации, недопустимы и опровергаются другими авторитетными учеными. В действительности же шло параллельное развитие в обеих странах, особенно в ранние века, когда грузинская и армянская церкви были объединены и между ними поддерживались постоянные и частые контакты. Нет сомнений, что происходил взаимный обмен: армянские и грузинские архитекторы, должно быть, нередко сотрудничали, о чем свидетельствуют армянские надписи в грузинских церквях Джвари и Атени-Сион (Атенский Сион). В последней упомянуто имя архитектора Тодосака и его помощников. Не противопоставляя архитектурные памятники двух стран, а рассматривая их вместе, можно раскрыть тайны, сокрытые от нас веками.