Арманд и Крупская: женщины вождя - [52]

Уже после Октябрьской революции, в 1919 году, Инесса Арманд частично реализовала замысел брошюры о проблемах любви и брака в статье «Маркс и Энгельс по вопросу семьи и брака», опубликованной в сборнике «Коммунистическая партия и организация работниц». Она писала: «Осуществили ли мы уже полностью новые формы семьи? Превращены ли «отношения между обоими полами в чисто частные отношения… в которые обществу нечего вмешиваться»? Уничтожена ли проституция? Проведено ли общественное воспитание детей? Нет, еще не вполне. Мы переживаем переходное время, когда еще сохранилось немало обломков старого капиталистического здания. Одним ударом, сразу мы не в силах были смести все тяжедые пережитки буржуазных семейных отношений. Но мы сейчас уже можем и должны делать шаги к полному уничтожению «общности жен», т. е. официальной и неофициальной проституции — этого наиболее яркого проявления владычества капитала, который при условии пролетарской власти не может быть терпим. Мы должны и мы уже начали вводить общественное воспитание детей и уничтожать власть родителей над детьми. Мы можем и должны уже сейчас свести до минимума — необходимое пока еще для будущих детей — вмешательство государства в дело расторжения и заключения браков и в этом смысле пересмотреть декрет о браках, который, устранив совершенно необходимость вмешательства церкви, сохранил еще вмешательство государства при заключении и расторжении браков и власть родителей над детьми (например, право родителей определять, с кем из них при разводе будет жить ребенок). Если освобождение женщины немыслимо без коммунизма, то и коммунизм немыслим без полного освобождения женщины».

Может быть, Инесса верила, что «новые формы» и превращение половых отношений в «чисто частные» поможет и им с Ильичом наконец соединиться? Ленинскую критику она учла, лозунг «свободной любви» не выдвигала и «мимолетную страсть» «буржуазному браку» не противопоставляла. Зато проводила мысль о необходимости общественного воспитания детей и, в идеале, их полного освобождения от власти родителей, хотя в своих детях души не чаяла и даже в эмиграции старалась найти возможность пусть недолго, но побыть вместе с ними. Инесса прекрасно понимала, что значит для детей материнская ласка, которую никакое «общественное воспитание» не заменит. Но считала себя обязанной следовать марксистским догмам. И бессмысленный лозунг повторила: о коммунизме как условии полного освобождения женщин и о полном освобождении женщин как необходимом условии коммунизма. Если вдуматься, получается, что ни того, ни другого достигнуть в принципе невозможно. Ведь прежде чем коммунизма достичь, надо женщин освободить. А чтобы их освободить, надо сперва коммунизм построить. Замкнутый круг получается. Не думаю, чтобы Ленин и Арманд всерьез размышляли, как из него можно выйти. Когда брошюры для народа писали, не очень-то над логикой аргументов задумывались. Главное, чтобы простым языком было написано и правоту большевизма подтверждало.

Историки, доказывающие, что никакого адюльтера (или № 10, если использовать замечательную ленинскую терминологию) не было, утверждают, что переходом на более официальное «вы» Ленин давал понять Арманд, что ее надежды на взаимность безосновательны, что дальше дружбы их отношения никогда не продвинутся и в любовь, тем более серьезную, не перейдут. Я думаю, что в действительности дело обстояло совсем наоборот. Когда отношения были только дружескими, Ленин совершенно свободно обращался к Инессе на «ты». А вот когда Ильич понял, что влюбился в свою корреспондентку, когда появилось то, что надо было скрывать от окружающих, он почувствовал необходимость в письмах перейти на «вы». Чтобы Надежду Константиновну, которая письма могла прочесть, без нужды не волновать и не огорчать. И произошла эта перемена в отношениях с Инессой, подчеркну, вскоре после того, как Владимир Ильич навсегда расстался с Елизаветой К.

Еще в самом начале июня 1914 года, вероятно, еще до свидания с Лизой, Ленин подробно раскритиковал присланный Инессой роман украинского социал-демократа писателя Владимира Винниченко «Заветы отцов»:

«Прочел сейчас, my dear friend (мои дорогой друг), новый роман Винниченко, что ты прислала. Вот ахинея и глупость! Соединить вместе побольше всяких «ужасов», собрать воедино и «порок», и «сифилис», и романтическое злодейство с вымогательством денег за тайну (и с превращением сестры обираемого субъекта в любовницу), и суд над доктором! Все это с истериками, с вывертами, с претензиями на «свою» теорию организации проституток. Сия организация ровно из себя ничего худого не представляет, но именно автор, сам Винниченко, делает из нее нелепость, смакует ее, превращает в «конька».

В «Речи» про роман сказано, что подражание Достоевскому и что есть хорошее. Подражание есть, по-моему, и архискверное подражание архискверному Достоевскому (Легенды о Великом Инквизиторе и «Бесов» Владимир Ильич Федору Михайловичу ни в коем случае не мог простить. — Б. С.). Поодиночке бывает, конечно, в жизни все то из ужасов, что описывает Винниченко. Но соединить их все вместе и таким образом — значит, малевать ужасы, пужать и свое воображение и читателя, «забивать» себя и его.