Армагеддон - [283]

с профессиональным интересом разглядывал врата крепости. — Знаете, это место выглядит почти так, словно они ждали нашей атаки. Это ведущее в долину сужение стало бы идеальным оборонительным «бутылочным горлышком», да и сама долина идеальная зона поражения. Холмы слишком круты для «Томагавков», да и вся география не подходит для удара баллистическими ракетами. Понадобись нам сюда прорываться, это заставило бы нас понервничать.

— Даже балдрики могли тут драться с нами на равных, — сержант-майор Картер тоже смотрел на врата крепости. День стал одним из тех, когда убивать и разрушать труды других виделось единственно разумным образом жизни. Когда пал Дит, Первая дивизия морской пехоты двигалась на север на 20 узлах на борту своих десантных кораблей-амфибий. О Дите писали все газеты, но именно эта операция, штурм северного редута, являлась действительно важной. Отсюда осуществлялись атаки на Шеффилд и Детройт. Уолдхаузер и Картер разделяли мнение, что разрушение — это нормально.

— Врата открываются, — Уолдхаузер говорил почти про себя, но активность была очевидной. Танковые пушки, ракетные установки, артиллерия, РСЗО — все нацелились на огромные створки в скале. Если обитатели крепости попробуют обмануть, на них обрушится впечатляющая даже по человеческим стандартам огневая мощь. Балдрики внутри узнают, что нет врага хуже морской пехоты Соединенных Штатов.

Вышла золотая фигура, за которой на почтительном расстоянии следовали другие. Горгона, легко узнаваемая по массе формирующих «прическу» извивающихся отростков. Она подошла к Уолдхаузеру и встала перед ним.

— На колени, руки за голову, — рявкнул сержант морпехов. Горгона подчинилась, возмущенная обращением, но решившая покориться. Потому что покорность означала жизнь.

— Я госпожа Эвриала, хозяйка Палелабора.

— Решать, кто ты и как тебя звать, буду я, — ледяным тоном произнес Уолдхаузер. — До тех пор ты ничто. Поняла меня?

— Да, господин.

— При обращении к генералу твои первые и последние слова должны быть «сэр», — резко сказал Картер, в точности как когда-то приказывали ему самому в первый день в учебном лагере. — Попробуй еще раз.

— Сэр, да, сэр, — Эвриала стиснула зубы, заставляя себя помнить, что это люди, которые могут по желанию уничтожить что и когда угодно.

— Из крепости вышли все твои слуги?

Эвриала осторожно оглянулась и посчитала.

— Сэр, да, все, кто выжил. Многие мои слуги были убиты узурпатором Белиалом, а еще больше погибло в поднятом против него восстании. Здесь все, кто остался, сэр. Но сэр, под Палелабором глубокие и сложные проходы и тоннели. Там могут быть выжившие слуги Белиала. Сэр.

— Если они там, мы их найдем и убьем. Твои горгоны, прикажи им собраться здесь, — Картер указал на плоский участок земли. — Ты присоединишься к ним.

Эвриала подозвала горгон и пошла на указанное место. Голое, без укрытий, окруженное скалами; на ее опытный взгляд оно имело все признаки места казни. Один из морпехов махнул рукой, и группа снова встала на колени. Затем появился отряд бойцов, несущих что-то вроде мешков. Они надели их на голову каждой горгоны; Эвриала стала последней. Перед тем, как мешок перекрыл свет, она подумала, не казнь ли это, которой она страшилась.

— Слушать меня. Вы можете поднять мешок, чтобы видеть. Но эти штуки на головах все время держать прикрытыми. Любая замеченная с этими неприкрытыми головозмеями горгона будет застрелена без предупреждения. Понятно?

— Сэр, да, сэр, — эхом отозвались горгоны.

Уолдхаузер повернулся к своим офицерам.

— Приказываю войти и обыскать это место сверху донизу. Если там еще есть балдрики, убить их. Найдите всех человеческих рабов и выведите. Когда выясним, сколько их тут, решим, как с ними быть.

Галерея Сломанного Черепа, горизонт 14, Слокумовая шахта, Тартар.

Публий тщательно подготовил ловушку. Поперек тоннеля протянулся тонкий шнур, один конец которого прочно закрепили в скале, а другой привязали к аккуратно сбалансированной опоре. Если кто-то заденет шнур, это выбьет опору и сбросит на жертву поток тяжелых булыжников. Потом люди смогут приблизиться и забить ее насмерть боевыми молотами. Публий гордился этими молотами — тяжелыми каменными клиньями с кропотливо заточенным острием, так что они могли и бить, и резать. Их установили на дающую дополнительное усилие рукоять. Боевой молот мог сокрушить череп демона. Если они найдут демона с черепом для сокрушения.

— Куда они все пропали?

Симплиций окинул взглядом собравшихся в засаде людей. Демоны исчезли, как будто монструозные твари испарились. Прошло три дня с ухода последнего демона-надзирателя, а на его место никто не пришел. В первый день люди продолжали работу, но потом остановились. Затем они разделились на две группы — овец и волков. Нет, решил Симплиций, не так. Они разделились на три группы. Ничего не делающих овец, волков, уже начавших охотиться на овец, и пастушьих псов, защищавших овец и начавших восстание против демонов. Он, Публий и другие собравшиеся стали пастушьими псами, и Симплиций чувствовал странную гордость от такого определения.

— Что-то приближается, — раздался предупреждающий защитников шепот. — Один демон слева и группа справа.