Армагеддон Лайт - [36]

Аваддон поражался самому себе — Сатанград ему нравился.

Архитекторы Дьявола построили мегаполис с широчайшими проспектами, позволявшими избежать столкновений повозок, автомобилей и фаэтонов (древние демоны из разряда «вечноживущих» предпочитали передвигаться по старинке при помощи гужевого транспорта). Здания подсвечивались красным и чёрным светом. В целом столица Сатаны напомнила Аваддону злачные районы Амстердама и Гамбурга, и частично — японские кварталы. На козырьках подъездов мерцали алым круглые фонари. Уличная реклама изобиловала эротикой — порнотеатры, пип-шоу, киоски популярной сети секс-магазинов «Прелюбодей». Сетевые заведения составляли часть имиджа Сатанграда: бары и рестораны под вывеской «Чревоугодие» попадались на каждом углу — алкоголь там наливали за баллы, зато жирной едой кормили совершенно бесплатно. Крыши зданий загибались вверх, для удобства ласточкиных гнёзд — Дьявол, как и Бог, всегда симпатизировал Востоку, а не Западу. Памятников было столько, что ангел с непривычки заплутал между ними, как в дремучем лесу: «Гордыня» в качестве смертного греха поощрялась повсеместно, и жители Сатанграда воздвигли себе тысячи монументов. На стенах домов часто встречались изображения пятнистого оленя — это гордое и грациозное животное Дьявол назначил своим личным символом. Олень, несомненно, являлся лучшим выбором, нежели популярный среди сатанистов другой реальности козёл.

И конечно, везде Аваддон видел себя.

Он взирал с огромных голубых билбордов. Расправлял крылья с жидкокристаллических мониторов. Замахивался серебряным мечом с настенных граффити. Он был всюду. Слоганы соперничали друг с другом: «Враг № 1», «Осторожнее — добро рядом!» и «Хороший ангел — мёртвый ангел». Уличные бесы продавали газеты с кричащими заголовками (благодаря адским заклинаниям заголовки не то что кричали — орали нечеловеческим голосом), так что новости слышал весь проспект. Аваддон без труда разобрал: именно он виновен в перебоях с доставками серы, на его же совести недавнее крушение поезда с низшими демонами, а также чума среди редкой породы чёрных свиней. «Доколе мы будем терпеть эти выходки Аваддона? — задавался вопросом комментатор в колонке „Сатанградского Дьяволёнка“. — Почему Армия Тьмы раз и навсегда не положит им конец?» Ниже публиковалась сводка полиции: Аваддона обвиняли в хищении баллов с син-карт. Ангел улыбнулся — в этот раз информация соответствовала действительности.

— Извините, вы не хотите поговорить о боге? — вдруг послышалось за углом.

Преисполнившись недоумения, Аваддон убыстрил шаг.

Повернув налево, он едва не сшиб с ног двух длиннобородых типов в долгополых жреческих одеждах. Оба мельтешили у раскрытой двери, где, уперевши лапы в бока, в гневе застыла демоница-суккуб. Бородачи в испуге обнялись друг с другом, словно уроженцы Содома.

— Вы заколебали уже, свидетели Баала! — в бешенстве орала демоница. — Сказано вам, есть единый Дьявол, — так нет, полно придурков! Ходят со своим Баалом, Сетом, Супаем, [15]сил уже никаких! Свалите нахер, не буду брать вашу литературу, я читаю Библию Сатаны!

— Давайте почитаем вместе… — робко предложил «свидетель Баала».

— В жопу! — взревела суккуб и с лязгом захлопнула дверь.

Жрецы злых богов обратили грустные взоры на Аваддона.

Тот сделал лицо кирпичом и прошествовал мимо. Проспект Инферно встретил ангела шуршанием шин, цоканьем лошадиных подков и постройками в неогреческом стиле — с колоннами и держащими крыши могучими атлантами. «Надо же, — подумал Аваддон, вспоминая прежние пристанища демонов, — стоило дать Дьяволу свободу выбора, как он оказался тонким ценителем культуры. Никаких тебе мрачных готических замков среди болот, полное отсутствие горгулий на фасадах. Исключительно пагоды, греческие храмы да гордые олени. Черепа, конечно, есть — но Дьявол всегда их любил». На площади Смертных Грехов, рядом с музеем Великой Революции, костюмированная труппа давала уличное представление «Переворот на Небесах»: актёр, загримированный под Сатану (прекрасный и бледный от излишнего количества пудры подросток с красными глазными линзами), увлекал ангелов на восстание. Зрители, в чьих рядах тусовалось изрядное количество как натуральных, так и искусственных демонов, восторженно аплодировали. Аваддона играл ожидаемо гнусный карлик с горбом, куда костюмер клеем присобачил картонные крылья. Персонаж скалил зубы, мерзко хихикал и всячески показывал, какое он говно. Ангел усмехнулся. «Ну чего, не так уж и плохо, — подумал он, глядя, как „Дьявол“ отрывает „Аваддону“ крылья, будто мотыльку. — По крайней мере, я здесь популярен». Он ещё раз незаметно побрызгался серным дезодорантом и сел на ступеньку лестницы у входа в музей, рядом с растрёпанной мрачноватой девицей с чёрной помадой на устах. Метрах в двух стоял патруль зомби-полицейских, но «враг № 1» их не интересовал, — они дотошно проверяли билеты у посетителей, считывая син-карты на электронном терминале. Даже на расстоянии чувствовался тошнотворно-сладковатый запах мертвечины, смешанной с бальзамическим парфюмом. Взгляд зомби не отличался осмысленностью, но такое, как помнил ангел, было свойственно и полиции времён людей.