Арктическое вторжение - [2]

И это была не просто дипломатическая вежливость. В конце концов, никто его за язык не тянул. Браун вспомнил сейчас об этом своем интервью и с горечью признался самому себе в том, что был недалек от истины. По крайней мере, в истории с гибелью российской полярной экспедиции Астафьев загнал его в угол – деликатно, но очень грамотно. Более того, тем самым во многом именно он определил вектор дальнейшего развития отношений Россия – США.

Бессонница вдруг куда-то пропала. «Пока я нахожусь в Белом доме, войны не будет», – решил для себя Джонатан Браун и отправился спать.

Глава 1. «БЕЛЫЙ» ОТРЯД

Полярная станция – научно-наблюдательный пункт, созданный на побережье Северного Ледовитого океана, близлежащих островах, а также на дрейфующих льдах.

Россия – первая и единственная страна, использующая дрейфующие полярные станции. Благодаря им российские ученые получили возможность исследовать Арктику круглый год.

Считается, что полярные станции ведут исключительно метеорологические, геофизические, геомагнитные, гидрологические, а в отдельных случаях – биологические и медицинские наблюдения.

Население станций составляют ученые, реже – члены их семей. Широко используется вахтенный метод (не более 12 месяцев).

Из свободной энциклопедии «Википедия»

Первыми той ночью погибли две лайки, выбежавшие пришельцам навстречу. Приученные охранять лагерь от белых медведей, они растерялись при виде незнакомцев. Никто не учил их тому, что чужие люди могут быть опаснее зверей. Собаки не восприняли их как настоящую угрозу.

Это их и погубило.

Глухое рычание Дьюка перешло в жалобный скулеж, и он повалился на снег, тщетно пытаясь дотянуться зубами до металлической стрелы, вонзившейся ему под лопатку. Рядом рухнула его верная подружка Диана, завилявшая было хвостом, когда один из незнакомцев произнес что-то ласковым, успокаивающим голосом. Затем арбалет в его руках издал механический щелчок, и Диана перестала видеть, слышать и ощущать что-либо, кроме жгучей боли в груди. Жизнь медленно оставляла ее. Последнее, что увидели стекленеющие глаза ни в чем не виноватой псины, – как снежинки звезд падали из темноты, становясь все больше и ярче. Ее недолгая собачья жизнь была вполне счастливой, а смерть – быстрой.

Тем, кого лайки считали своими хозяевами, предстояло умереть не так легко. А пока они спали и видели кто приятные, кто тревожные сны, не подозревая о том, что происходит наяву.

Начальнику экспедиции Трегубову чудилось, будто за ним охотится стая летающих снежных пингвинов, и он постанывал от ужаса и безысходности, потому что там, где он находился, летучие пингвины были в тысячу раз реальнее вооруженных людей, оцепивших лагерь.

Этот сон преследовал его всю жизнь. Загнанный в тупик, он обычно пробуждался от собственного крика, но сегодня ему пока что удавалось ускользать от пингвинов в лабиринте ледяных торосов. С лицом, искаженным мукой, Трегубов лежал на спине и тихонько всхлипывал. К счастью, никто не видел его в этом жалком состоянии. В свои шестьдесят лет Трегубов считался арктическим ветераном, настоящим долгожителем Северного полюса, и пользовался заслуженным авторитетом среди остальных участников экспедиции, которым было ни к чему знать уязвимые места своего командира.

Все это были относительно молодые сотрудники и сотрудницы знаменитого Арктического и Антарктического научно-исследовательского института Росгидромета. В шутку они любили называть себя комсомольцами-добровольцами, хотя, конечно, никакого комсомола уже давно не существовало, да и из комсомольского возраста эти отважные мужчины и женщины давно вышли.

Их отбирали известные космонавты, спортсмены, доктора и психологи. Комиссия проработала в ААНИИР несколько недель, пока окончательно не определилась с кандидатурами. Затем будущие полярники прошли тренировку в горах Кавказа, где в экстремальных условиях спасатели учили их выживать самим и оказывать первую помощь другим.

Самым старшим среди рядовых сотрудников был метеоролог Кващинский, носивший такую густую бороду и такой мохнатый свитер, что было непонятно, где заканчивается одно и начинается другое. В прошлом месяце ему исполнилось тридцать шесть лет, он обожал старенькую маму, был холост и мечтал написать о своих похождениях роман, который прославит его на весь мир. Младшему было двадцать девять, его никто и никогда не называл по имени-отчеству, хотя парень уже был женат и имел двух детей. Фамилию он носил несерьезную – Ложечкин. Представляясь, он всегда хмурился и старался разговаривать хриплым басом, который ему совершенно не шел.

Трех особ женского пола, дрейфовавших на льдине в разношерстной мужской компании, в шутку звали Аглаей, Талией и Евфросиной, точь-в-точь как римских граций, дочерей Юпитера, состоявших в свите Венеры. Конечно, внешне они не были столь прекрасны и не кружились в хороводах нагишом, поскольку, во-первых, всегда были заняты неотложными делами, во-вторых, ходили тепло одетыми по причине нешуточного арктического холода, а в-третьих, не имели права разжигать в коллективе межполовые страсти обычным дамским кокетством или какими-либо иными, более изощренными способами.