Арктические конвои. Северные морские сражения во Второй мировой войне - [53]

Понимая, что освободиться не удастся, он приказал затопить корабль, предварительно убедившись, что ценное оборудование уничтожено. Его вместе с остальными членами немногочисленного экипажа подобрал катер с «Тирпица», который стоял у борта, когда лодка в первый раз показалась на поверхности; его послали разобраться в ситуации.

«Х-7» повезло меньше. Сначала она намертво запуталась в сетях вокруг линкора. Когда лодку удалось освободить, лейтенант Плейс с удивлением понял, что они находятся внутри ограждения в 30 ярдах от «Тирпица». Он повел субмарину вперед и, когда она скользнула под киль линкора, сбросил один снаряд под носовыми орудиями, а другой — в 200 ярдах ближе к корме. Выполнив свою миссию, Плейс сделал попытку уйти, но лодка снова запуталась в сетях, затем высвободилась из них и попала в новую ловушку. Давление в лодке быстро падало, компас вышел из строя. Лейтенант Плейс продумывал свой следующий шаг, когда в 8.12 раздался оглушительный взрыв, волна от которого буквально выкинула его из сетей. Хотя видимых повреждений корпуса не было, лодка потеряла управление и не могла держать глубину, а при всплытии попадала под ураганный пулеметный огонь. Плейс подвел ее к борту учебной мишени и вскарабкался на нее, но остальные члены экипажа не успели последовать его примеру: лодка затонула. Спустя два с половиной часа старший помощник Плейса, младший лейтенант Эйткип всплыл на поверхность в спасательном костюме. Он потратил это время, пытаясь спасти остальных членов экипажа, но не сумел.

Прежде чем перейти к описанию последствий взрывов для «Тирпица», следует сказать несколько слов о сверхмалой субмарине «Х-5», которую мы оставили, когда она вместе с «Х-6» и «Х-7» шла по Альтенфьорду. Больше ее никто не видел, и, судя по всему, именно ее немцы затопили. Более точно о ее судьбе ничего неизвестно.

Представляется очевидным, что командование «Тирпица» не сразу оценило масштабы угрозы, нависшей над кораблем. Только спустя пятнадцать минут после обнаружения «Х-6» на корабле закрыли водонепроницаемые двери. Но когда капитану Майеру, командиру «Тирпица», доложили о случившемся, он немедленно потребовал буксир и приказал поднять давление в котлах. Понимая, что это требует времени, он скомандовал повернуть корабль, выбирая якорный канат левого борта и вытравливая — правого. Это было сделано, когда раздался взрыв, и помогло минимизировать последствия. Все четыре заряда взорвались практически одновременно. Эффект от взрыва 8 тонн аматола[12] под днищем корабля был весьма впечатляющим. Его приподняло на 5 или 6 футов, люди на палубе попадали с ног, погас свет, судно осело в воде, получив крен 5 градусов на левый борт. Осмотр выявил повреждение трех главных двигателей, поломку системы пожаротушения, электрического и радиооборудования. Также получили повреждения носовые орудия и руль левого борта. Впоследствии адмирал Бэрри назвал эту атаку «самой отчаянной, которая войдет в историю, как один из самых смелых подвигов всех времен». Лейтенанты Плейс и Камерон получили за участие в ней крест Виктории. Они, как и другие уцелевшие члены экипажей «Х-6» и «Х-7», закончили войну в лагере для военнопленных в Германии. Если действия офицеров и матросов в этой смелой атаке были достойны всяческих похвал, то оборудование сверхмалых субмарин оказалось не на высоте. Приходилось констатировать факт, что в этой сфере имеется множество недоработок. Однако лодки справились с поставленной задачей и надолго вывели из строя мощный военный корабль противника, роль которого в войне признавалась всеми. «Тирпиц» остался на плаву, но требовал серьезного ремонта; он перестал быть грозным боевым кораблем, и русские конвои получили небольшую передышку.

Глава 12 Последний выход «Шарнхорста»

От него отвернулась фортуна.

Шекспир

Нам следует ненадолго вернуться в начало лета 1943 года и посмотреть, что происходит во флоте метрополии. После двух с половиной лет успешного командования флотом адмирал Джон Товей передал этот пост адмиралу Брюсу Фрейзеру, своему заместителю. Новый командующий обладал богатым опытом и глубокими знаниями в самых разных областях. Однако кораблей в его распоряжении больше не стало. В особенности мешало отсутствие авианосцев. «Победный» оказывал содействие американцам в проведении операций на Тихом океане. В распоряжении командующего был только ветеран флота «Яростный», но и тот находился в ремонте. В августе американцы «одолжили» флоту метрополии свой авианосец «Рейнджер», слишком тихоходный, чтобы принимать участие в операциях на Тихом океане, а также крейсеры «Августа» и «Тускалуза» и дивизион эсминцев. Тем не менее нехватка кораблей продолжала сказываться. В июне адмирал Фрейзер приступил к рассмотрению вопроса возобновления осенью движения русских конвоев. Для этого были две причины: во-первых, поставка грузов в Россию северным путем была важна для успешного продолжения войны; во-вторых, конвои могут заставить немецкие военные корабли снова действовать. Лично он считал, что немецкую эскадру не удастся выманить из фьордов, разве только у нее появится возможность атаковать слабо охраняемый конвой, уничтожить поврежденный авианосец или линкор. Прежде чем адмиралтейство сумело сформулировать свою позицию по этому вопросу, произошли события, описанные в предыдущей главе, а также изменилась стратегическая ситуация на Дальнем Востоке. В конце августа адмирал Дадли Паунд оставил свой пост первого морского лорда по состоянию здоровья. Его преемником стал адмирал Эндрю Каннингем. Деловые качества и достижения адмирала Паунда, поддерживавшего традиции королевского военно-морского флота в течение четырех тяжелых лет, ценились по достоинству; и ему на смену пришел блестящий командир. Если у Черчилля и были какие-то сомнения относительно кандидатуры нового первого морского лорда, они быстро исчезли. Воспитанный в духе адмирала Нельсона, боец до мозга костей, адмирал Каннингем был тем человеком, который должен был возглавить королевский флот на наступательной стадии, в которую вступила война. 21 сентября министр иностранных дел Советского Союза Молотов встретился с послом Великобритании и поднял вопрос о срочном возобновлении русских конвоев. В это же время Черчилль отправил Сталину телеграмму, в которой заявил, что «решение продолжать отправку русских конвоев является не выполнением условии контракта или сделки, а проявлением наших серьезных и честных намерений». В ответном послании Сталин отверг эту формулировку и вновь указал на прямую связь между прибытием грузов северным путем и действиями советских армий на Восточном фронте. Весьма уместный вопрос об истинном значении арктических конвоев для России будет подробно проанализирован позже, а пока интересно отметить, что уже в то время в британских и американских военных кругах начало складываться мнение, что утверждения Сталина на этот счет сделаны больше в целях пропаганды, чем исходя из действительной необходимости. В данном случае ответ Сталина был составлен в таких грубых выражениях, что Черчилль отказался его принять, что, как он впоследствии вспоминал, произвело впечатление на советское правительство. В качестве выражения своего неодобрения Черчилль временно приостановил отправку эсминцев, которые должны были обеспечить переход из России судов, необходимых для возобновления конвоев. Британский министр иностранных дел, находившийся тогда в Москве, обсудил этот вопрос с более сдержанным Молотовым, который поторопился заверить его, что арктические конвои высоко ценятся и правительством, и всем советским народом. Вскоре запрет был снят, и конвои снова отправились в плавание.