Арктания (Летающая станция) - [34]

Сахары. Средиземное море, лишенное бесконтрольного притока атлантической воды, оскудевает, и мелководная андриатическая лужа превращается в цветущую страну, равную по величине двум Италиям. Дарданелльские воды, воды Роны, По, Тибра и Нила, сопутствуемые судоходными шлюзами, не вливаются в обмелевшее море, а низвергаются вниз, как водопады. И к сказочной энергии марокканской станции присоединяется энергия станций египетской, турецкой, итальянской, французской. Эта энергия обогащает народы трех материков. Мой отец, инженер Оноре-Жак Ливен, автор проекта гибралтарской плотины, был утопистом, — он хотел осчастливить миллионы людей без единого выстрела. И самое трагическое для него заключалось в том, что его проект был вполне реален. Вы знаете, Силера, как печально кончил этот чудак?

— Я что-то читал об этом, — сказал молодой человек.

— Он всем надоел, он нажил себе врагов в штабе крестовиков и в военных министерствах трех последних капиталистических держав. Его привезли в сумасшедший дом вполне нормальным человеком. Но когда я, его сын, после разгрома крестовиков приехал за ним, чтобы взять его домой, он сидел на полу и пускал слюни, складывая из детских кубиков игрушечную плотину. Вам это кажется нездоровой фантазией, Силера, не так ли?

— Да, — сказал молодой человек.

— Увы, мой друг, такие истории были возможны в эпоху неврастении и Лиги крестовиков… Тогда я взял похороненную идею моего отца и на своих плечах понес ее дальше… Простите, Силера, я люблю фигуральные выражения… Я нес ее через много стран, я шел вместе с нею вслед за танковыми полками красных армий, когда истреблялись на земле последние двуногие волки капитализма. Я, как знамя, нес в сердце своем идею отца, я пронес ее через геофизические кабинеты и тысячные аудитории студентов и красноармейцев. И вот я принес ее, эту идею моего отца, к древним «Геркулесовым столпам».

— Да, — сказал молодой человек, — я знаю эту историю, но с удовольствием прослушал ее из ваших уст, дорогой мэтр. Вы только забыли упомянуть о своих работах над проектом отца.

— Это лишь небольшое обновление, — ответил Ливен. — Я геофизик, кроме всего прочего, мой мальчик.

— Вы правы, профессор. Но ваше предложение поднять при помощи радия затонувшую горную гряду, вместо того чтобы воздвигать плотину на тысячеметровой глубине пролива, имеет самостоятельное научное значение. Ваш снаряд «тератом», который вот отсюда, с поверхности этого полуострова, унесет к недрам земли мощные запасы радия, — это гениальное изобретение, профессор. Я инженер, но я увлечен вашей идеей, как школьник.

— Да, конечно, — медленно сказал Ливен. На его глазах Силера преображался, искра волнения зажглась в уравновешенном испанском юноше. — Геофизика далеко шагнула в последнее время. И разве сэр Джоли, который только лишь допускал участие радиоактивных элементов в геологических процессах, поверил бы, что мы сейчас с помощью радия сможем поднять поверхность земли и дно моря? Кстати, вы знаете, Силера, что Гибралтарский полуостров увеличится в своих размерах, Алжесирасская бухта исчезнет, а часть дна в Атлантическом океане у берегов Мадейры опустится?

— Да, я знаю, — невозмутимо сказал Силера. Ливен оглянулся вокруг.

— Ну, что ж, пойдемте вниз.

Ливен и Силера стали спускаться по тропинке к лагерю геофизической экспедиции, раскинувшему свои изящные передвижные домики у холма Мидл-Гилл. Навстречу им вышел практикант Бельгоро, щуплый юноша в красном берете. Не доходя нескольких шагов до Ливена, он подбросил вверх свой берет и крикнул:

— Салют, камарада Ливен! — И затем уже деловито сказал по-французски: — Говорили с Африкой, слушали Североград, видели гениопередачу.

— Ну, и что же? — спросил Силера, останавливаясь против общительного практиканта.

— Африка просит профессора Ливена к себе. В Арктике объявились крестовики. Гениозор Центрального правительства показывал Бронзового Джо.

Ливен удивленно взглянул на Бельгоро.

— Что в Арктике?

— Настоящие чудеса, профессор. Только что сообщили, что вынырнувшие со дна моря крестовики обстреляли газопонтонную северную станцию и взорвали поселок на острове Седова.

Ливен и Силера переглянулись.

— Это невероятно! — сказал профессор.

— К сожалению, я ничего не выдумал.

И Бельгоро рассказал Ливену и Силера все, что он узнал по радио и из речи Джо Стюарта.

— Что вы думаете об этом, профессор? — спросил Силера.

— Мальчика нужно спасти во что бы то ни стало, — строго сказал Ливен. — А морских чудовищ уничтожить.

— Да, но как это сделать? Если все обстоит так, как рассказывает Бельгоро, их, очевидно, будет очень трудно взять, не подвергая опасности жизнь мальчика.

— Вы очень рассудительный юноша, Силера, — улыбаясь, сказал Ливен, — а я увлекающийся старый профессор. И я, кажется, увлекся уже одной идеей, которая пришла мне в голову минуту назад.

— Интересно! — закричал Бельгоро.

— Но я пока о ней ничего не скажу, кроме того, что она имеет прямое отношение к этой арктической истории, — добавил профессор.

— Пойдемте ко мне, дорогой мэтр, и я изложу вам сущность вашей идеи, — невозмутимо сказал Силера.

Профессор Ливен с минуту смотрел испытующе на своего молодого помощника.