Аркад - [9]

– А как быть с разумом? – Аркад явно заинтересовался разговором.

– Если разумом мы называем процесс формирования, передачи и восприятия информации так, как он происходит в мозгу человека, – а как он там происходит, пока еще точно никто не знает, – то одно из двух. Либо разум может быть только человеческим, и тогда человек одинок во Вселенной; либо мы неправильно интерпретируем разумную жизнь, которая может быть многовариантной. Большинство ученых, а вслед за ними и писатели, которые ищут вне Земли разумную жизнь, почему-то приписывают ей и ожидают от нее человеческую форму. "Божественное" в земном понимании – тоже человеческое. А здесь надо искать иное. У другой разумной жизни может быть иной способ передачи информации, не так, как у человека. Если она есть вне Земли, а может быть, и на ней, то она точно так же отлична от человеческого разума, как отлична креветка от человека.

Майкл сделал глоток из своего бокала, несколько мгновений обдумывал какую-то свою мысль, а затем продолжил:

– Но мы немного увлеклись разговором, а нам с тобой надо все же решиться – будешь ты себя испытывать или нет. Вся необходимая аппаратура у нас здесь есть, власти пока еще не наложили руки. Наша компания для них – как кость в горле. Если мы у тебя что-то обнаружим, то ты просто обязан это развивать в себе, хотя бы для того, чтобы иметь собственную защиту от спецслужб. И потом, мой тебе совет – старайся поменьше мелькать с документами в разных официальных местах.

Нельзя сказать, чтобы Аркад был верующим, но и атеистом его тоже нельзя было назвать. Верить в божественную силу он не мог и по своему воспитанию, и по выработанному в жизни скепсису ко всяким заявлениям о чудесах, которые на поверку оказывались лишь пересказами от десятых лиц. Но отрицать существование чего-то сверх обычных человеческих физических сил, чего-то космического, до конца непознаваемого, он тоже не мог. Поскольку в жизни ему не раз приходилось сталкиваться с чем-то, что выручало его из разных передряг и что люди обычно называют везением.

Иногда он исполнял мелкие суеверные обряды, например постучать по дереву, чтобы удача не отвернулась от него в каком-нибудь деле. Но он делал это скорее по привычке, чем сознательно; так же, как по утрам чистить зубы. В целом Аркад отвергал суеверия. Но не равнодушие и инерция, а скептическое исследовательское отношение к окружающему миру определяло главные черты его характера. Именно они и определили его выбор. Он дал согласие…

Вечером он возвращался в отель, в котором остановился на эти несколько дней. На улицах его встретило оживленное движение, хотя сам город был и небольшим. Поток машин застыл на перекрестке у светофора. На полуосвещенной магистрали ярко выделялись огни фар, как огромные выпученные глаза на мордах своры псов, готовых кинуться и растерзать добычу, как только спустят их с поводка. С опаской поглядывая на их оскалившиеся морды, он быстро пересек проспект и очутился перед дверью небольшого бара, расположенного неподалеку от отеля, в котором он остановился. Заказав порцию рома с лимоном, он просидел в баре достаточно долго, вспоминая все подробности своих видений во время сеанса в лаборатории.

В баре было мало народу. Какая-то парочка в полутемном углу шушукалась о чем-то. Один, по виду пьянчужка, сидел в другом углу, уткнувшись носом в полупустую кружку пива, задумавшись о чем-то своем. Одна девица непритязательного вида сидела на высоком стуле в конце стойки бара, покручивая между пальцами бокал с каким-то напитком. Да еще один тип неопределенной профессии и положения, крупной комплекции, бросал взгляды по сторонам, как бы ища подходящего собеседника. На миг их взгляды встретились. Аркад отвернулся, но уже услышал за спиной шум отодвигаемого стула и шаги по направлению к нему. "Ну вот, сейчас начнутся разговоры за жизнь", – подумал Аркад. В эти минуты воспоминаний о грезах ему совсем не хотелось общаться с кем-либо из посторонних.

– Не возражаешь, если я присяду? – не дожидаясь согласия Аркада, крупный тип с пронзительным взглядом грузно опустился на стул за его столик.

– Я вижу, ты не из местных. Местных я всех знаю, а если и не знаю, то чую за версту. Все местные – пресные; у них за душой ничего нет, кроме как где бы зашибить лишний четвертак да ублажить свою суженую, чтобы не слишком громко ругалась. Ты не из таких.

Здоровяк хитро осклабился, озорно блеснул глазами и осушил свой бокал.

– Бармен, дай еще один того же самого. Тебе заказать? – обратился он вновь к Аркаду. – Чем-то ты мне понравился, только вот не пойму, чем. Ты не из этих.

Он пренебрежительно махнул рукой в сторону находившихся в баре.

– И ты не из тех, – при этом он указал толстым пальцем на экран визора, по которому шли очередные новости политической жизни страны.

– Есть что-то в тебе особенное! Я сразу это заметил, как только ты вошел в бар, – все с той же веселой ухмылкой он уставился на Аркада, видимо ожидая словесной реакции.

– Я гангстер, – неожиданно для самого себя выпалил Аркад, бессознательно подыгрывая новому собеседнику.

– Ха, ха, ха! – загрохотал амбал. – Ты меня рассмешил. Ты птенец в этом мире, а не гангстер.