Аркад - [4]
Он вспомнил свой последний сон. Все окружение было каким-то нереальным. Вокруг почти все цвета радуги, и все же преобладали светлые тона – белый, светло-голубой, ярко- и бледно-желтый, даже золотистый. Как будто откуда-то, из-за сцены, светили яркие пюпитры; но не прямо, а сквозь призрачную завесу. Или когда почти в ясный летний день солнце, на время спрятавшись за какое-нибудь небольшое пушистое облако, выпускает из-за него широкие светлые полосы лучей, освещая все вокруг ровным игристым светом. Для дыхания не было никаких проблем. Атмосфера была наполнена легким нежным ароматом неземного нектара.
Обозревая эту красоту, Аркад вдруг почувствовал легкое беспокойство – он не ощутил под ногами тверди. Нигде не было видно ни земли, ни песка, ни привычного для его земных чувств асфальта или гравия, но, тем не менее, он на чем-то стоял. Под ногами было что-то такое, что не поддавалось объяснению, светло-коричневых тонов. И в то же время ощущение было такой твердости, прочности, незыблемости, которого не даст даже обыкновенная земная почва. И одновременно ощущение некоторой мягкости, податливости, как будто он пребывал в конце весны, когда от земли поднимается пар, и кажется, что земля дышит и с каждым шагом нога ощущает мягкое протапливание. Нечто подобное он ощущал и здесь…
Окружающая панорама тоже была весьма странной – никаких декораций в виде леса, гор, степи или водной глади. Самым удивительным было небывалое ощущение горизонта, как если бы воздушное пространство вокруг него и над головой и даже опора под ногами были бы одной сутью, одной и той же субстанцией, но вместе с тем и различающимися, потому что в первое был устремлен взгляд, а по второй двигался он сам.
Взгляд Аркада обвел панораму удивительно яркого небосвода с загадочными, воздушно-пушистыми светлыми облаками, опустился к линии привычно воображаемого горизонта соприкосновения воздушной оболочки с земной твердью и, не обнаружив его, обратился к более близким целям: ближе, ближе, к нескольким футам впереди себя.
В нескольких десятках футов впереди, стояла какая-то странная конструкция, по внешним очертаниям напоминавшая не то велосипед без колес, или велосипедную раму, не то мотороллер, тоже без колес. То, что странное сооружение стояло, можно было сказать только условно, потому что стоять-то ему было не на чем. Тем не менее, вот оно, перед ним. Было ясно, что это какое-то транспортное средство. Спереди вместо руля помещался вертикальный рычаг, доходивший до уровня груди сидящего человека. Сверху на нем была прикреплена небольшая поперечная горизонтальная планка, а под ней рукоять, как будто специально сделанная для руки человека.
Внизу под этим управляющим стержнем располагалась педаль, видимо, предназначенная для нижних конечностей живого существа, управлявшего этой конструкцией. Далее, в глубине салона, если его можно было так назвать, за механизмом управления располагались два сиденья, одно за другим, без каких-либо специальных креплений или ремней.
Аркад нерешительно потрогал стержень управления, несколько раз надавил рукой на первое сидение, пробуя, выдержит ли его вес, не жесткое ли, а затем, так же как если бы он усаживался в мотороллер, устроился на первом сидении. Что-то в конструкции изменилось, как будто по ней прошла слабая вибрация. Аркад уже было собрался подняться с сиденья, как обнаружил, что всю конструкцию вместе с ним окружило прозрачное защитное поле, напоминающее стеклянный колпак. И вместе с этим колпаком пришло спокойствие, ощущение защищенности и необыкновенного желания взмыть под небеса.
Но что надо делать, как управлять? Никаких кнопок нет, нет даже самой панели управления. Как вести этот необычный аппарат? Аркад взялся за рукоятку, попробовал покрутить ее вправо-влево, вверх-вниз и неожиданно обнаружил, что это транспортное средство незаметно, бесшумно перенесло его на несколько футов. В испуге он надавил ногой на педаль и оно остановилось. Немного подумав, Аркад начал экспериментировать с рукояткой и педалью. Через некоторое время он уже несся на своем транспорте среди ярких, светлых облаков высоко в пространстве над твердью: туда, где, казалось, из-за облаков вот-вот покажется местное светило. Это был необыкновенный полет…Сон начал ускользать.
Таких снов у него уже было несколько. Было чувство, как будто он либо уже испытал нечто подобное в другом воплощении и в другом мире, либо ему еще предстоит испытать это.
Сны всегда ускользают. Их невозможно удержать. По пробуждении, после очередного захватывающего путешествия в иные неземные миры, уже полностью проснувшись, он каждый раз пытался ухватить концы, обрывки сновидения и по ним восстановить полную картину. И в очередной раз оставался лишь осадок сожаления, полная картинка никогда не получалась. Она представала лишь отдельными клочками: лишь обрывками, лохмотьями когда-то и где-то цельной жизни. Сожаления настолько болезненного, как если бы он отрывал от себя часть своей реальной жизни, расставался с частью себя там, в этих уплывающих в туман забвения картинах сна.
Как-то он поделился воспоминаниями о них с Альбертом. Он думал, Альберт посмеется. К его удивлению, Альберт отнесся к его снам серьезно. Он уже знал о проводимых в некоторых закрытых лабораториях опытах по выявлению экстрасенсорных способностей людей и потому предположил, что у Аркада они есть.
Эпоха правления византийского императора Юстиниана — это не только время грандиозных строительных проектов, реформ и блистательных побед. Это эпоха выдающихся людей, что своими делами и поступками оказывали огромное влияние на жизни и судьбы империи. Отвага Велизария, властолюбие Феодоры, хитрость Нарсеса, алчность Иоанна Каппадокийца и мудрость Либерия выковали «золотой век» Юстиниана. Пройдем же дорогой каждого из этих персонажей и воскресим в памяти блистательные времена погибшей державы.
Что предпочтительнее: прожить короткую, но достойную жизнь или обрести бессмертие ценой бесчестья? Стоят ли выложенные золотом дороги Эльдорадо простого человеческого счастья? Покорители Нового Света грезили о несметных богатствах и Источнике вечной молодости, но часто находили лишь боль и страдания.
Когда с плеча рубишь канаты и прямо с Соборной площади Кремля взмываешь в небо на воздушном шаре, глупо думать о том, когда и где приземлишься и останешься ли живым. Да он об этом и не думал. Он вообще никогда и ни при каких обстоятельствах не думал о подобных мелочах. Он жил, просто жил… Граф Федор Толстой про прозвищу Американец — картежный шулер и герой Бородина, знаток французских вин и потребитель русской водки, скандалист с пудовым кулаком и аристократ с характером из гранита…
Среди мириад «хайку», «танка» и прочих японесок — кто их только не пишет теперь, на всех языках! — стихи Михаила Бару выделяются не только тем, что хороши, но и своей полной, безнадежной обруселостью. Собственно, потому они и хороши… Чудесная русская поэзия. Умная, ироничная, наблюдательная, добрая, лукавая. Крайне необходимая измученному постмодернизмом организму нашей словесности. Алексей Алехин, главный редактор журнала «Арион».
Эта книга воспроизводит курс лекций по истории зарубежной литературы, читавшийся автором на факультете «Истории мировой культуры» в Университете культуры и искусства. В нем автор старается в доступной, но без каких бы то ни было упрощений форме изложить разнообразному кругу учащихся сложные проблемы той культуры, которая по праву именуется элитарной. Приложение содержит лекцию о творчестве Стендаля и статьи, посвященные крупнейшим явлениям испаноязычной культуры. Книга адресована студентам высшей школы и широкому кругу читателей.
Книга включает в себя две монографии: «Христианство и социальный идеал (философия, право и социология индустриальной культуры)» и «Философия русской государственности», в которых излагаются основополагающие политические и правовые идеи западной культуры, а также противостоящие им основные начала православной политической мысли, как они раскрылись в истории нашего Отечества. Помимо этого, во второй части книги содержатся работы по церковной и политической публицистике, в которых раскрываются такие дискуссионные и актуальные темы, как имперская форма бытия государства, доктрина «Москва – Третий Рим» («Анти-Рим»), а также причины и следствия церковного раскола, возникшего между Константинопольской и Русской церквами в минувшие годы.