Аристофан - [28]

Первая сцена после парабасы показывает, как трудно Лисистрате сохранять дисциплину в собственном лагере: наименее устойчивые из ее союзниц стремятся под разными предлогами удрать из Акрополя и вернуться к мужьям. В следующем эпизоде мы видим, как измученный воздержанием Кинесий пытается склонить к супружескому долгу свою жену Миррину, но стойкая забастовщица, изрядно помучив супруга, оставляет его ни с чем. В третьем эпизоде появляется спартанский вестник, который приходит с предложением заключить мир.

Все эти эпизоды явно нагнетают сценическую атмосферу; если их можно назвать иллюстративными по отношению к результатам заговора женщин, то в сюжетной ситуации каждый из них представляет собою новое звено. Ведь после агона мы еще не знаем, чем окончится женская забастовка: сумеет Лисистрата добиться своей цели, то есть заключения мира, или нет. Поэт мог показать и крушение ее замыслов, высмеять их, развенчать. Эпизоды, составляющие вторую часть комедии, закономерно подводят нас к окончательному торжеству героини и прибавляют несколько симпатичных черт и к ее образу; она энергично отстаивает свою позицию, обуздывает «дезертиров», издевается над противниками-мужчинами — все для того, чтобы ее идея восторжествовала. А с другой стороны, сцены, в которых она не принимает участия, также подтверждают правильность намеченного ею плана: сначала один Кинесий, а потом уже и спартанское посольство, и афинские власти — все приходят к выводу о необходимости заключения мира.

Впрочем, даже в последнем эпизоде, когда послы от обеих сторон уже обратились за помощью к Лисистрате, развитие действия еще нельзя считать завершенным: еще готов вспыхнуть спор между послами из-за земель и гаваней, и только вмешательство Лисистраты прекращает его. Теперь уже дело подходит к заключительному пиру, на котором спартанцы и афиняне рассыпаются во взаимных любезностях, а затем забирают своих жен и покидают орхестру под звуки праздничных славлений. Таким образом, развязка наступает только в финале пьесы, и острая сюжетная ситуация держит зрителя до последнего момента в состоянии напряжения.

В унисон с развитием действия строится и большая и очень важная в этой комедии партия хора. С самого начала он, по старинной фольклорной традиции, разделен на два враждующих полухория — стариков и женщин, и их резкие столкновения не раз служат поводом для драки и для полных взаимной ненависти песен.

Своих сюжетных функций хор не теряет и в парабасе — это уже вопреки обычаям фольклорной комедии. Так, в парабасе «Лисистраты» прежде всего отсутствует вступительный монолог корифея хора, служивший обычно Аристофану средством для публицистических отступлений (единственное исключение — парабаса в «Птицах»). Па этот раз сценическая иллюзия ничем не нарушается. Во-вторых, хор в парабасе по-прежнему распадается на дне враждебные половины, которые осыпают друг друга насмешками, превозносят свои силы и своих союзников. Не приносят примирения и ближайшие за парабасой эпизоды.

И только после договора спартанского вестника с афинянином об обмене посольствами, старики приходят к мысли о всесилии женщин и неизбежности примирения с шими:

Справедливо изреченье и не плохо говорят:

«С вами, скверными, нет жизни, но и нет ее без вас».

(Там же, 1038–1039)

В свою очередь и женщины, предчувствуя приближение победы, проявляют великодушную заботу о почти что поверженном враге: они закутывают стариков в плащи, которые те сбросили в жарком споре, а предводительница женщин извлекает из глаза предводителя стариков огромного комара, который доставлял ему немало неприятностей, и утирает слезы, льющиеся ручьем из стариковского глаза. Трогательное внимание женщин не остается без ответа — в результате оба полухория соединяются, исполняя при этом шуточные песни в знак примирения.

Таким образом, все элементы художественного произведения, которыми располагала древняя комедия, — сюжет, как бы он ни был фантастичен, хоровые партии, диалогические эпизоды — все это оказывается в «Лисистрате» целиком подчиненным главной идее произведения, образует строгое художественное целое. «Лисистрата» является одной из лучших комедий Аристофана, подлинным шедевром мировой литературы, сохранившим до наших дней свежесть мысли и красок.

«Лисистрате» Почти отсутствует критика лидеров радикальной демократии. Правда, не обходится без отдельных выпадов, но они не могут идти ни в какое сравнена с изображением Пафлагонца-Клеона, демагогов — взяточников и казнокрадов, всяких послов, должностных ли и т. п. Наиболее злые нападки Аристофана, хотя и замаскированные, направлены против олигархов и — вполне открыто — против одного из их руководителей, Писандра переметнувшегося к ним от демократов. Почему поэт об рушился, правда в осторожной форме, на олигархов, понять легко: их классовая идеология и террористическая практика находились в резком противоречии с принципами демократической государственности, от которых как мы уже видели, Аристофан никогда не отказывался, даже в период наиболее острой критики ее «несовершенств».

Но как объяснить явный отказ от дальнейшей критики этих «несовершенств» демократического строя? Значит ли это, что афинская демократия в 411 году стала «лучше», чем она была в 425 году? Или Аристофан утратил былой задор юности и примирился с существующим положением вещей, потерял веру в возможность исправления людей и общества? Нам думается, что причину надо искать не здесь. В 411 году Аристофана никак нельзя было назвать стариком. Творческие силы его достигли высшего расцвета — «Птицы» и «Лисистрата» свидетельствуют об этом с полной отчетливостью. И дело не в том, что афинская демократия «исправилась», — просто в 411 году она стала слабее, чем была в 425 году.