Аринкино утро - [41]
Симон удивлённо воззрился на неё.
— Тьфу, типун тебе на язык, эк ведь ляпнула какое? Что ты говоришь?
— Не я, Аниська говорит, что ты шерсть воруешь, вотысё!
— Ах она, каналья! А ещё что сказала?
— Ничего. Я её так вздула, что будет помнить долго, вотысё.
— Значит, произошла потасовка? Так, так... А не сказала она, как я батрачил у её покойного батюшки? Домик-то их весь на моих плечах по брёвнышку сложен. Богач был: земли свои и леса имел. А жулик был, не приведи бог, точно. Наймёт батраков за одну цену, а рассчитывает наполовину, точно. Теперь Анисьина мать тоже не потом денежки зарабатывает, точно. Открыла постоялый двор, гривны с приезжих собирает, добычно и не тяжело.
Аринка прижалась щекой к его мокрому, липкому от пота плечу. Его большие, натруженные руки устало лежали на коленях, он перевёл свой взгляд на них. В разжатых сморщенных ладонях, как бобы, лепились друг на друга набрякшие от горячей воды мозоли.
— Вот они руки-то какие, — поднося к глазам и рассматривая их, заговорил Симон, — у воров таких рук не бывает, точно. Всю жизнь я честно зарабатывал свой кусок хлеба, дочка. А теперь иди, а то взмокнешь здесь, на улице простынешь, иди. — И, легонько подталкивая в спину, он выпроводил Аринку за дверь.
На улице было нестерпимо светло: всё блестело, сверкало кругом. Громадный, огненно-красный шар солнца выглядывал из-за зубчатого леса, как из-за забора, точно поднявшись на цыпочки, с любопытством осматривал свои владения и как бы спрашивал: «Ну как вы тут без меня-то? Поди мёрзнете, люди?»
Глядя на эту сверкающую белизну, вдыхая чистый воздух, до боли в сердце Аринка пожалела своего отца. Пожалела за то, что он от темна до темна трёт, сгорбившись, эти вонючие валенки, изнывая в жаре, дыша паром, не видит света божьего. Враждебно посмотрела на Аниськин дом. Двухэтажный, под белой снежной шапкой, он горделиво возвышался среди маленьких изб, утонувших по самые глаза в снегу. Она долго смотрела на него, точно впервые увидела. Теперь она знала, чьими руками он построен, чьи плечи таскали его по брёвнышку. И знала также, что она скажет Нисе. Она ей припомнит «зелёный бор». Это уж точно!
Вскоре после каникул в школу пришёл Яша. У окна долго разговаривал с Марией Александровной, та внимательно слушала его и согласно кивала головой. Потом первый и второй классы отпустили домой, а третий и четвёртый собрали вместе. Притихшие ребята недоуменно таращили глаза на Яшу, не понимая: что от них хотят? Яша, одетый в чистую косоворотку, в отглаженном пиджачке, казался праздничным. Он встал за стол, где обычно сидела учительница, разложил перед собой тетрадочку и что-то стал в ней помечать.
Учительницы Мария Александровна и Ольга Сергеевна отошли к окну и, миротворно сложив руки на груди, сели на стулья, притихшие, как школьницы. Яша чувствовал себя явно не в своей тарелке: застенчиво улыбался, переминался с ноги на ногу, не зная, с чего начать. Наконец овладев собою, осторожно начал говорить:
— Ребята, вот какое дело: в городах уже давно существуют пионерские отряды. Мы, комсомольцы, решили, что и нам надо в нашей школе создать такой отряд. Кто такие пионеры и зачем нужны пионерские отряды, я вам сейчас подробно расскажу.
У Аринки от услышанных слов приоткрылся рот, она впилась в Яшу взором, боясь проронить хоть одно слово. А Яша всё говорил и говорил...
В её пылком воображении ясно нарисовался образ пионера. О, это был герой: если надо, он не задумываясь бросится в холодную воду, вскочит в горящую избу, а если будет очень надо, то и умрёт, но тихо, без жалоб и крика. Господи, да что ж это такое? Расчувствовавшись, Аринка не могла спокойно сидеть, она ёрзала по парте и без конца вздыхала. Её душа была полна смятения.
— Мы строим новую жизнь, — говорил Яша, — а в новой жизни нужны новые люди, смелые, честные, отважные! Сознательные строители социализма. Пионер — это тот человек, который идёт впереди...
И слова-то какие выкопал, где он только такие взял? Недаром допоздна всё газеты читал.
— Так вот, пионеры — это наши помощники. Быть пионером почётно, и звание это надо доказывать делом, своими поступками.
Яша замолчал. Воровато покосился на тетрадочку: всё ли сказал? Кажется, всё.
— Ну а теперь, ребята, — сказал он, весело потирая руки, — кто же из вас захотел стать пионером? Прошу поднимать руки, не все сразу, по очереди. Каждого по-товарищески обсудим, достоин он быть пионером или нет.
Яша сел, торопливо вырвал лист бумаги из своей тетрадочки, приготовился записывать. Поднял голову. Но что это? Ни одной поднятой руки. Он растерянно-недоуменным взглядом смотрел на ребят. Ему казалось, после его речи лес рук вскинется над ребячьими головами. И вдруг, на тебе! Все сидели притихшие, отчуждённые, словно это и не к ним относилось.
— Вот те раз! — обиженно сказал Яша. — А я-то думал, что вы все захотите стать пионерами, передовыми, ведь слово «пионер» и означает «первый, идущий впереди». Ведь вам строить социализм. Эх вы!
Лицо Яши погасло, выразило усталое разочарование. «Не то, не так я говорил, они ровным счётом ничего не поняли», — с досадой подумал он.
