Арина - [16]

– Раз вы любите оперу, пойдемте послушаем „Князя Игоря" послезавтра.

– Вы не достанете билетов.

Он остановился, встал перед нею, взял ее за руки и сказал:

– Разве вы еще не догадались, что я всегда получаю все, чего захочу? Итак, мы идем на „Князя Игоря", и, поскольку к тому времени станем уже старыми знакомыми, вы не откажете поужинать со мной после спектакля.

– Ну хорошо, при условии, что вы добудете места, я принимаю приглашение. Но уверяю вас, все билеты давно проданы.

Они подошли к красивому многоквартирному дому на Садовой.

– Вот я и дома, – сказала Арина.

– Прежде чем расстаться, скажите ваше имя и номер телефона, – попросил он.

Он записал под диктовку и протянул ей визитную карточку; она прочла: „Константин-Михаил".

– Что за странное имя? – спросила она.

– Однако так меня зовут.

II УЖИН

В начале любовной связи следовало бы найти несколько минут для разумной беседы.

Сенанкур. О любви

Двумя днями позже Константин-Михаил и Арина Николаевна сидели рядышком на диване в отдельном кабинете знаменитого ресторана в саду „Эрмитаж". Арина была в превосходном настроении. Константин позволял ей вволю говорить о себе, с огромным удовольствием слушая ее рассказы. Он уже заочно познакомился с Варварой Петровной; узнал, что у Арины был полужених Николай Иванов, перенесший, так и не дойдя до свадьбы, несколько горьких испытаний. Узнал он и об ужинах в гостинице „Лондонская", и о сонме поклонников, толпившихся вокруг блестящей Арины. Александровский парк с его гуляньями и кутежами, освещенными террасами и темными аллеями, в которых легко заблудиться, представал перед ним как самый замечательный парк в России. Несколькими меткими деталями Арина сумела воссоздать картину своей прошлой жизни с ее главными действующими лицами. Как наяву, видел он легкую походку Варвары Петровны, ее неотразимую улыбку, а фигура бедного Николая в этой повести вызывала жалость. Некоторые персонажи были набросаны как бы полутонами, и Арина, гордившаяся тем, что ничего не утаивает, предоставляла своему слушателю угадывать сказанное намеками.

Как ни забавно было все это слушать, Константин-Михаил пребывал в немалом замешательстве. Кем была эта молодая, властная и своевольная, остроумная и интеллигентная девушка? Она знала жизнь подобно зрелой женщине. Временами ее взгляд становился необычайно серьезным, а лицо волевым и вдумчивым. Но в тот вечер, когда она облачилась в широкую накидку и бесподобный фетровый беретик, в котором ходила в университет, она показалась ему шестнадцатилетним подростком. „Она южанка, это так, – размышлял он, – но, как бы рано там ни развивались девушки, нужен многолетний опыт, чтобы накопить такой кладезь жизненной мудрости, какой ей угодно было раскрыть передо мной".

Прервав свои размышления, он внезапно спросил:

– Кстати, сколько вам лет?

– А почему кстати? – удивленно переспросила она, ибо его вопрос не был связан с тем, о чем она только что рассказывала.

– Когда я смотрю на вас, – объяснил Константин, – я даю вам лет семнадцать, а когда слушаю, мне кажется, что вам тридцать лет, причем с толком прожитых. Поэтому я не понимаю…

Она прервала его:

– А разве нужно понимать женщину? Ею обладают – это намного проще.

Он даже подскочил и мгновение не мог сообразить, что ответить. Потом, применяясь к тону, каким Арина подала свою неожиданную реплику, объяснил, почему у него возникли сомнения относительно ее возраста: она казалась ему то подростком, то молодой, но опытной женщиной, которой палец в рот не клади.

Ее губы хранили ироническую усмешку, и, когда он умолк, она бросила замечание, как знаток, аплодирующий эффектному номеру:

– Недурно.

– Короче говоря, – сказал Константин, – я побился бы об заклад, что вам может быть как семнадцать, так и двадцать пять.

– Как всегда, истина посередине, – заметила Арина.

Этим тема была исчерпана.

Позднее, когда они заканчивали ужин и до кабинета доносились обрывки цыганских мелодий, исполнявшихся оркестром в соседнем зале, Константин наклонился к девушке, обнял ее за гибкую талию и привлек к себе. Она не противилась, но, когда он хотел коснуться губами ее рта, отвернула голову, и его поцелуй пришелся под ухом, там, где короткие завитки волос открывали нежную шею.

Она замерла в его руках, и мгновение спустя он сам отпустил ее.

– Какие у вас духи? – спросил Константин. – Они чудесны.

Арина, казалось, удивилась и ответила только:

– Это тоже моя тайна.

Воцарилось молчание. Константин решительно прервал его и совсем иным тоном заявил Арине, что он ценит – может быть, даже излишне – откровенность в отношениях, что, по его мнению, лучше всего говорить обо всем на свете просто и чистосердечно; он и в этот раз поступит так, даже рискуя проиграть в ее глазах.

– По правде говоря, – добавил он, – разве я выбрал не самый верный способ понравиться девушке такого интеллектуального уровня, какой я открыл в вас? Хочу ли я завоевать вас? Без обиняков признаюсь в этом. Как мне это удастся? Можно ли по отношению к вам, Арина Николаевна, пускать в ход обычные средства, с помощью которых мужчины стараются соблазнить женщин? Стану ли я убеждать вас, что вы первая женщина, перед которой я падаю на колени? Вы рассмеетесь мне в лицо. Поставим все на свои места. Вы бесконечно нравитесь мне. Может быть, и я приятен вам, ведь вы пришли сюда. С вами я не испытываю скуки, которая является нашим единственным, но смертельным врагом. Поэтому я хочу видеть вас чаще, ближе и ежедневно…