Архоны Звёзд - [3]

Эйлия встретилась с Мандрагором в его замке на Неморе, но он утверждал, что совершенно не собирается с ней сражаться и хочет только убедить ее, что воюет на стороне правого дела. Эйлию приняли не как врага, а как почетную гостью, и она согласилась остаться у Мандрагора ненадолго и выслушать его аргументы. Мандрагор посоветовал ей отвлечься от заботы о своем народе — люди, сказал он, всегда будут угнетать и порабощать друг друга — и думать о себе. Вскоре Эйлия начала верить, что союз между ней и принцем-драконом может принести народом долгий мир. Она рассталась с мечтой завоевать привязанность Дамиона и решила принять предложение Мандрагора. Но он втайне от нее влил ей зелье в вино — любовный напиток, который привязал ее к нему как беспомощную рабыню.

Халазар с возмущением и презрением воспринял приказ сохранить жизнь Йомару и Дамиону, которых Мандрагор хотел использовать как заложников. Поняв наконец, что он под властью Мандрагора, а не наоборот, Халазар решил проявить свою независимость, подвергнув друзей Эйлии пытке. Он объявил, что Лорелин и Йомар будут казнены, если Дамион не сдастся. Когда священник услышал о грядущей казни друзей, он пришел к Халазару и отдал себя в его руки. Тиран решил ослушаться приказа Мандрагора и убить Дамиона в храме Валдура. При известии о грядущей жертве недовольство зимбурийцев перешло в открытый бунт против Халазара. Царь был убит, повстанцы освободили Йомара и Лорелин и пошли на штурм храма. Но спасать Дамиона было уже слишком поздно.

Эйлия, не в силах освободиться от преданности Мандрагору, была спасена против ее воли ее же Стражами, узнавшими о любовном напитке. На Арайнии Эйлию вылечили от его действия, но тут дошли страшные новости с Меры о смерти Дамиона. Мандрагор понял, что Эйлия, на пике своих сил вылеченная от слепой привязанности, может стать смертельным противником, а смерть Дамиона лишь сделает ее еще мстительнее. В безвыходном положении он заключил договор с гоблинами Омбара; он станет их правителем и Аватаром Валдура — в обмен на их защиту.

Тем временем охваченная горем Эйлия изучала сведения о гибели Дамиона. Было сказано, что он телесно покинул землю и был превращен в ангела. Увидев Дамиона во сне, она тоже уверовала, что он все-таки не мертв, но как-то был перенесен в Эфир. Не обращая внимания на возражения советников, она решила предпринять поиски и попросила своих друзей следовать за ней на Меру.

Часть первая Осада

1 Остров

Буря ревела в небе и в море — зимний ураган, по ярости превосходящий все, что случались даже в этих бурных широтах. Сплошные грозовые тучи громоздились лиги за лигами, черные на фоне звезд, и в тени их светонепроницаемого навеса дыбились гигантские волны, поднимаясь почти на уровень гор. С гребней сдувало пену, смешанную с хлещущим ливнем. Будто сами стихии воды и воздуха растворялись и сливались друг с другом, возвращаясь в первичное единство. Перемешивались тучи и море, нахлестываемые яростным, не ослабевающим ветром.

Одинокий альбатрос, захваченный средоточием этой бури, уже не пытался лететь, но парил, не сопротивляясь, куда нес ветер. Но, если бы не ветры, поддерживающие огромные белые крылья, он бы давно уже упал, обессиленный, в жадный прибой. Один раз у птицы дрогнуло крыло, и она понеслась вниз, но выправилась над самой водой, отчаянно колотя маховыми перьями, и скользнула над пеной вздымавшегося гребня. Вокруг усталые глаза птицы видели лишь волны и волны грифельно-черной воды, увенчанные белыми шапками: вспышки молний выхватывали из темноты только холодно-белое свечение пены. Альбатрос отчаялся было, решив, что совсем сбился с курса, но буря подняла его выше в воздух, и ослепительная вспышка высветила береговую линию всего в одной лиге: крутой и скалистый обрыв, грозный, как стена крепости, но все же это была земля. Надежда вернула птице мужество, альбатрос ударил крыльями в последнем отчаянном усилии. На северной стороне обрыв сменился длинными разрушенными склонами валунов и торчащих камней, обломанных силой морского прибоя и выброшенных им в беспорядке на берег. Потом альбатрос увидел низкую гранитную полку, и из последних сил сумел на нее сесть. Бился вокруг о высокие скалы прибой, скрывая их от взгляда, потом опадал струящимися каскадами, обнажая зазубренные бока валунов, и налетал снова. Одна волна, выше других, хлестнула по каменной полке, накрыв и ее, и ту неподвижную белую тень, что сидела на ней. Когда же шипящая пена отступила в море, вместо птицы на скале лежала девушка.

Она была одета в белый плащ, и его широкий и глубокий капюшон надвинут был на голову, и лежала она лицом вниз, неподвижно. На миг показалось, будто жадный прибой засосет ее обратно в море, заявив свои права. Но она слабо зашевелилась и полуползком, полухромая, отошла от полки, куда волны уже не доставали. Когда женщина вышла к вершине склона, сила ветра уже несколько ослабла, и женщина смогла встать прямо, хотя плечи у нее сгибались от усталости. Серовато-фиалковые, глубоко запавшие глаза блеснули из-под укрытия капюшона, осматривая каменистый мрачный ландшафт.