Архив шевалье - [14]
Беккер скривил физиономию, давая понять, что не испытывает особого желания говорить о покойном муже хозяйки дома. Но поскольку Каленин выжидательно молчал, нехотя начал:
– Клиника всегда была главным местом в этом доме. Ведь Герман Шевалье был знаменитым на всю Германию стоматологом и пластическим хирургом. Собственно говоря, немецкая пластическая хирургия с него и пошла. Он стал особенно знаменит в конце тридцатых…
– При фашистах?… Ой, извини…
– Нормально! Мы так и говорим: «во время наци», – это нормально. Ты никого не обидишь этим. Правда, лучше говорить не «при фашистах», а «при нацистах»… Так вот, при нацистах с ее мужем приключилась непонятная история. Он был абсолютно вне политики и занимался только врачебной практикой. Ему доверяла свои зубы вся элита Третьего рейха. Он быстро разбогател и купил этот дом. Внизу была клиника. Третий этаж занимал сам доктор с семьей, остальные площади сдавались.
Беркас перестал гладить и стал внимательно слушать рассказ Беккера. Последнюю порцию набранной в рот воды он попросту проглотил…
– Представь себе, – продолжил Беккер, – в самом конце сорок четвертого года Герман Шевалье неожиданно исчез. Спустился сюда, вниз, в свою клинику, которая как раз и находилась здесь, за стеной, а когда через час жена пошла приглашать его пить традиционный утренний кофе, то доктора в клинике не оказалось. Причем никто не видел, как он исчез. Говорят, фрау Шевалье даже к Гиммлеру обращалась по этому поводу… Но все было тщетно – муж исчез бесследно, и, по слухам, его не было месяца три-четыре… А потом он объявился. И представь: следующие сорок лет, до самой смерти, он не произнес ни слова.
– В переносном смысле?
– В самом прямом! У него случилось какое-то нервное заболевание. Что-то с ним произошло такое… Ну давай заканчивай, нам пора!
Беркас снова начал энергично орудовать утюгом и уточнил:
– А ты откуда знаешь эти подробности?
– От самой фрау Шевалье. Она же родственница моей матери. Мы часто общаемся.
Беркас продемонстрировал идеально отутюженные брюки и, ничуть не стесняясь гостя, скинул спортивные штаны. Взгляду изумленного немца предстали трусы из черного сатина, каковых ему прежде видеть не приходилось. Каленин в два движения натянул отглаженные брюки.
– Успеем! А что случилось потом?
– Незадолго до смерти он затеял ремонт клиники. Как говорит фрау Шевалье, ему пришла в голову странная идея все перепланировать. Он замуровал вход с улицы, и хотел эту квартирку, где раньше была его библиотека, перепланировать и сделать приемным покоем клиники. Где-то тут начали делать новый вход… Но не успел… Умер… Он повесился…
– Вот незадача! – сочувственно произнес Каленин. Еще раз оглядев кабинет, он снова вспомнил тревожный сон, но опечалиться всерьез не получалось, а изображать сопереживание не хотелось. – Я почти готов! – Каленин нырнул в соседнюю комнату и через минуту вышел оттуда в отлично сидящем пиджаке, пошитом специально для заграничной поездки, в белой рубашке и галстуке.
Ганс не удержался и удивленно присвистнул:
– Ты после лекции еще куда-то собираешься?
– Нет, а что?
– Как тебе сказать… У нас так торжественно не ходят даже на свадьбу.
Каленин смутился.
– Считаешь, что очень парадно? Просто у нас в Союзе именно так одеваются на работу, а тем более на вечернее мероприятие.
– Никаких проблем! – улыбнулся Ганс. – Можно и так. Просто ты будешь сегодня вечером единственным молодым человеком на весь Бонн, столь строго одетым. Тогда уж возьми папироску и сделай «козиею ниошку». – Ганс мстительно похлопал Каленина по плечу. – Будет советский стиль.
– Погоди… – Каленин забежал в спальню и через пару минут вышел в черных вельветовых джинсах и джинсовой куртке, надетой на футболку, на которой на фоне серпа и молота через грудь шла ярко-красная надпись: «Слава советскому хоккею!» – Годится?
– Здорово! – восхитился Ганс. – А что тут написано?
– Тут написано: «Слава КПСС!» У нас на всех майках так пишут, и все носят только такие майки.
Ганс помрачнел и пробурчал:
– Надеюсь, на лекции не будет никого, кто понимает по-русски…
Но Беккер ошибся. На лекцию в своем черном «порше» – сам за рулем! – ехал профессор Адольф Якобсен, прославившийся в Боннском университете тем, что, несмотря на свои шестьдесят с лишним, виртуозно водил спортивный автомобиль, издававший при приближении к университетским стенам басовитое грозное рычание.
Другой талант профессора был малоизвестен, да и оценить его по достоинству было практически некому: он виртуозно ругался матом, переняв это непростое искусство от старшины Красной армии Ивана Лыкова. Старшина опекал молодого обер-лейтенанта во времена его пятилетнего пребывания в советском плену, в лагере под Одессой, где тот быстро выучился русскому языку, оказавшись исключительно способным учеником.
Адольф был переводчиком при начальнике лагеря, что позволяло ему свободно выходить за «колючку», пить со старшиной водку и даже ухаживать за молоденькими русскими девушками из ближайшей деревеньки…
Ну и, наконец, профессор писал романы, каждый из которых буквально взрывал Германию. Но об этом чуть позже…
Москва, тот же день. Лера Старосельская бьет по лицу Гавриила Дьякова
Этот роман написан человеком, чье настоящее имя известно единицам. Макс Варм, он же Максим Теплый, – оперативный псевдоним разведчика-нелегала, который большую часть жизни провел за рубежом. Не часто человек, завершивший такую карьеру, продолжает жить и в своей стране в условиях глубокой секретности. Так что, увы, нам не приходится рассчитывать на то, что в романе автор приподнял завесу над хранимыми им тайнами.…В автомобиле и был написан этот роман-провокация, в котором, помимо интригующего сюжета, обнаруживается «незамыленный», в меру ироничный, а местами очень острый взгляд на современную политическую жизнь страны.
Продолжение романа «Казнить Шарпея». Боевик здесь второстепенен. А что первостепенно – поймете сами.
Дюссельдорфский пастор Иоганн Брухмиллер, он же – бывший подданный Российской империи Булат Казаналипов, сбежав на полтора часа от бдительных интуристовских экскурсоводов и выдавая себя за простого советского человека, бродит по провинциальному Орджоникидзе 1960-х...
Роман Иоганнеса Марио Зиммеля «Тайный заговор Каина» построен в сонатной мозаичной форме музыкальной симфонии. Центральные фигуры романа — братья Ричи и Вернер, с рождения ненавидящие друг друга. Они влюблены в роковую женщину Лилиан и в течение многих лет, в дьявольской цепи очередных измен и все новых приливов страсти, добиваются взаимности возлюбленной с попеременным успехом…
Ох уж эти сыщики-непрофессионалы! Попадут в неприятную ситуацию, а за помощью бегут к полиции. Сэр Джулиус врывается ночью к полицейскому инспектору, чтобы решить неожиданную проблему в виде трупа в багажнике автомобиля («Двадцать четвертая лошадь»).
Книга о поисках нефти, личного богатства и любви. Современный роман на актуальную тему, наполненный динамичными событиями и невыдуманными историями.
Свободный белорусский роман. Государство против человека. Трое против государства. Немного авантюры, криминала с политикой и экономикой, когда взялись за дело белорусские городские партизаны.Не важно в конце концов где и когда будут иметь место и время, происходили, совершаются, случаются тут и сейчас те или иные фабульные события и сюжетные перипетии нашего откровенного романа. Поскольку любое романическое совпадение с вымышленными и действительными именами, фактами, с явным пересечением текущих реалий и актуалий от мира сего преподносит собой случайное и свободное стечение творческих исканий, изысков, интуиции и личных обстоятельств преданного вам навеки автора.
Безработного муромского инженера Геннадия Крупникова подлавливают террористы. За освобождение они требуют от него огромных отступных. Вместо денег парень предлагает им воплотить в жизнь сюжет своей книги о покушении на президента России. Для начала террористы заставляют Геныча убить мэра города. Отводя угрозу от близких, он совершает тяжкое преступление. Когда президент России приезжает в Муром на день города, у парня всё подготовлено для покушения. Но в момент времени «Ч» у русского до мозга костей человека не поднимается рука на президента родной страны.