Архив Шамбала - [5]

Они шли вдоль залива, и Корсаков удивлялся кружеву льда у кромки берега. Присыпанный снегом, волнистый край повторял очертания волн, которые принесли его сюда, к бывшему императорскому дворцу.

— Вообще, странные отношения в России связывают власть и человека, — продолжил Маслов уже на выходе из нижнего парка. — Вроде мы эту власть сами создаем и должны бы укреплять ее мощь, ожидая от нее защиты, но все время ею же и недовольны. А она, эта власть, будто бы избранная и нам служащая, делает все, чтобы нас же и ослабить. Для чего? Чтобы проще было управлять? Чтобы мы не трепыхались и не мешали ей жить по своим законам?

— Ты чего разошелся? — улыбнулся Корсаков. — Власть, как и жена, иногда вызывают раздражение. Это неизбежно. Что касается «проще управлять», то как ты можешь себе представить коллективное управление, например рейсовым автобусом?

— Да при чем тут автобус? — удивился Маслов. — Впрочем, у рейсового автобуса есть маршрут, по которому водитель обязан следовать. А мы часто и не знаем, чего ждать от власти!

Голос Маслова звучал тревожно, нервно, потом смолк. До машины шли в молчании.

Сев в автомобиль, Глеб повернулся к Игорю и наконец улыбнулся:

— Моя страна все-таки!

Едва отъехали, Маслов проговорил, глядя на дорогу:

— При этой девице я не стал говорить, но я ее Зацепина хорошо знал.

— Да ты что? — резко повернулся к нему Игорь.

— Не суетись, расскажу.

Маслов закурил.

— Когда ты говорил о публикации, то фамилий не называл. Поэтому я ни о чем подобном и подумать не мог. Ну, а когда начался разговор, я уже не стал прерывать. Мало ли что!

— Ну, правильно, — согласился Корсаков. — Знание лишним не бывает.

— Теперь о Зацепине. Человек этот в самом деле был авторитетом мирового уровня, но только в сфере очень ограниченной. Зацепин Савва Никифорович являлся крупнейшим специалистом в области прикладной психологии.

— Ну-ка, ну-ка. Это что значит?

— Он разрабатывал редкие методики, например, переговоров с террористами или молниеносного запоминания любых текстов и черт знает чего еще. Точно теперь уже не установить.

— Почему?

— Во-первых, потому, что он умер, во-вторых, потому что это — тайна за семью печатями. Ну, а в-третьих, потому, что легенд о подобном примерно столько же, сколько и правды, и разобраться что где — невозможно.

— Засекречен он был, типа?

— Типа… — усмехнулся Маслов. — Сам он слыл человеком совершенно открытым. Леся правду сказала: до самой смерти романы с девицами крутил. Обаятельный мужик, честное слово. Поверь, я часто ловил себя на мысли, как хочется ему душу открыть, — усмехнулся Маслов. — Так вот, он мотался по всему белу свету, но о том, чем конкретно занимался, мало кто знал.

— Ну, вот, ты, например, знал.

— Нет, Игорь. Я обо всем узнал только после его смерти. Думаю, между прочим, что я из числа очень немногих, кто удостоится. Сталкивался же я с ним по поводу парап-сихологических штучек, которыми тогда интересовался. Познакомил нас кто-то из моих университетских однокашников. Какое-никакое занятие для видимости у Зацепина должно же было быть, вот он и увлекся парапсихологией. А этой ерундой во времена социализма занимались не только «там», но и у нас. Слышал, например, про опыты Розы Кулешовой?

— Нет, — поразмыслив, признался Корсаков.

— Появилась сия дама в шестидесятых годах, заявила, что обладает сверхъестественными способностями. Пригласили ее, в конце концов, в некую лабораторию, стали проверять и пришли в священный ужас. Представь себе, водителю автомобиля надевают на голову колпак из плотного полотна, не пропускающего свет, а сзади него садится эта самая Роза. Кладет руку ему на плечи и молчит. Рядом с ними, конечно, ученые, за всем пристально следящие, не дающие даме и слова сказать. Ну, и поехали…

— Не понял, — перебил Корсаков. — А колпак?

— В этом и фокус, — улыбнулся Маслов. — Водитель так и ехал, не видя ничего.

— Да как же он ухитрялся?!

— Роза утверждала, будто бы передавала всю информацию только через пальцы, прикасаясь к водителю. Ну, раз проехали, второй, третий. Аварии нет, все выше ожиданий! Ученые в восторге: такие возможности открываются! Ну, по поводу «феномена Кулешовой» собрали какую-то там комиссию, чуть ли не правительственную, поставили вопрос о финансировании и прочих радостях жизни. Уже почти все решено было, а тут Зацепин и говорит: дайте-ка мне ее обследовать еще разок. Ну, на, обследуй на здоровье.

На следующее утро Зацепин сел с этой Розой вдвоем. Поговорили они, после чего дама поднимается и заявляет: пошутила я, мол, никаких особых дарований у меня и нет! Ученые, конечно, ее увещевают: дескать, голубушка, как же, мы же все видели своими глазами, а вы отрекаетесь. Но и Роза уперлась: ни в какую не хочет продолжать эту волынку.

— Так что случилось-то? — не выдержал Корсаков.

— Ничего особенного. Зацепин с ней обменялся общими фразами, а потом и говорит: я-то сюда приехал свой новый прибор испытать, и вы мне больше всех подходите. Сейчас я вам датчики прикреплю, и снова поедем, как в тот раз, согласны? Согласна, отвечает Роза, а что за датчики-то? Да, ерунда, отвечает Зацепин, они просто будут фиксировать всю информацию, которую вы передаете. Это, понимаете ли, для развития науки и техники. Ну, в общем, наплел с три короба. А потом добавил: если сейчас не расскажете мне откровенно, как вы все это устроили и кто вам помогал, то опыты начнутся, обман вскроется, и вас будут судить за расходование народных денег.