Архив Андрея Ваджры. Том 2 - [34]
«Я хочу, - писал Генрих, - что бы ты добился […], чего при менее благоприятных обстоятельствах […] не мог достигнуть я. Желаю тебе стать тем, что могло бы получиться из меня, если бы я появился на свет в столь же благоприятных условиях».
3
Бесспорно то, что именно отец Карла сформировал у него отношение к иудаизму, как духовной основе евреев (которое у Карла со временем стало отношением к религии вообще) и к еврейскому торгашеству, как жизненной основе евреев (которое для Карла, впоследствии, вышло за национальные рамки). Стремление отца вырваться из узких рамок довлеющей над ним национальной общины, нашло своё продолжение в сыне, который направил это стремление на весь существующий мир. Именно здесь надо искать первичный психологический импульс, сконцентрировавший всю энергию Карла на создание теории коммунизма.
По сути Карл попадает в парадоксальную ситуацию. С одной стороны (благодаря воспитанию отца) он немец, а с другой (благодаря вольному или невольному напоминанию окружающих людей) он еврей, тот, чьи предки были самым забитым, никчёмным, гонимым, всеми презираемым народом Европы. Судя по всему, образ Германии персонифицируется для Карла в его отце, а образ еврейского народа, в матери (отсюда и его юношеское заикание, ведь мать так толком и не овладела немецким языком, которое очевидно окончательно исчезло лишь после смерти отца, когда Карл занял его символическое место, отождествив себя с Германией). Страх, неосознанное желание убить, любовь и обожание, направленные на фигуру отца, стали теми чувствами, которые он испытывал и по отношению к Германии. А любовь и презрение (смешанные со стыдом и граничащие с ненавистью), направленные на убогую, но желанную фигуру матери, он испытывал и по отношению к еврейскому народу. А в результате всего этого, отношение Карла к миру приобретает определённую амбивалентность чувств, мыслей, желаний.
Более того, вынутый из одной социально-культурной среды и не ставший полноценным членом другой, оказавшись на границе между ними, он становится маргиналом. Но именно маргинальность впоследствии и позволила ему выработать более широкую картину мира, чем та, которая формируется у члена определенной социальной страты или национальной группы. Именно эта картина мира и легла в фундамент его мировоззрения.
4
Необходимо отметить, что отец для Карла был тем человеком, к которому он на протяжении всей своей жизни испытывал любовь, глубокое уважение и, по всей видимости, трепет. Свидетельством этого может служить то, что когда Карл умер, в его кармане была найдена фотография отца. При этом нет ни малейшего сомнения, что именно отец был тем, кто терпеливо и старательно формировал личность Карла. Наверняка, в значительной степени благодаря ему Карл и стал тем Марксом, о котором впоследствии узнал весь мир.
В письмах отца к сыну, нетрудно заметить громадную веру в гений Карла и уверенность в том, что ему предстоят великие дела. Мысль о том, что Карл проживёт жизнь «для блага всего человечества» может показаться удивительным прозрением отца, но Генрих не был ясновидящим, он просто хорошо знал своё творение, и «благо всего человечества» было, по-видимому, заложено в основу личности Карла. Недаром в своём гимназическом сочинении тот написал: «…главным руководителем, который должен нас направлять при выборе профессии, является благо человечества, наше собственное совершенствование».
Но вместе с этим, зная о мощном уме своего сына и о тех духовных качествах, которыми тот обладает, отец с содроганием ощущал огромную демоническую силу, которая как сокрушительный ураган бушевала в душе Карла, угрожая вырваться наружу. Он благоговел перед нею и страшился её, ибо не знал, сможет ли выдержать та духовная плотина, которую он построил в душе сына, неудержимый натиск страстей, играющих, как соломинкой, его мощным разумом.
Похоже, что это духовное сооружение, возведённое сыном раввина в душе своего любимого отпрыска, выдержало мощный натиск влечений и желаний мальчика, стремящихся вырваться из глубинных недр психики. Обуздав и сублимировав эту энергию, плотина, возведённая в душе Карла, направила её в русло Служения.
В своём гимназическом сочинении Карл пишет о том, что человек может обрести счастье, лишь работая и отдавая все свои силы на благо других, «для блага всего человечества». Но это может звучать и по-другому: принеси себя в жертву, взойди на крест ради убогих, и ты познаешь Бога, ты выполнишь его волю, ты соединишься с ним.
Но кто же для него Бог, если не отец?!
«История признаёт тех людей великими, - писал Карл, - которые, трудясь для общей цели, сами становились благороднее; опыт превозносит, как самого счастливого, того, кто принёс счастье наибольшему количеству людей; сама религия учит нас тому, что тот идеал, к которому все стремятся, принёс себя в жертву ради человечества, - а кто осмелится отрицать подобные поучения»?
Но образ Бога-Отца это то, что противостояло его Id, тому вместилищу необузданных влечений, потрясающих его психику. Глубинный эгоизм (который он сам считал ядром человеческой природы) и постоянное стремление к Богу-Отцу, в своём противостоянии приобретают перманентную форму, и то, что ни одна из сторон не в состоянии одержать абсолютную победу, до конца жизни лишает Карла покоя. (Что может быть парадоксальнее демона на службе у Бога?) Каждая строка, написанная юным, а значит способным на искренность Карлом, пронизана той внутренней борьбой, которая ни на миг не затихала в его душе до самой его смерти:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о Западе, но не о том, который привыкли видеть миллионы людей «цивилизационной периферии» на красочных и обворожительных рекламных проспектах. Эта книга о Западе, который находится за плотной завесой тотальной пропаганды — по ту сторону иллюзий.Данное исследование представляет собой системный анализ западной цивилизации, интегрирующий в единое целое социально–политические, духовно–психологические, культурные и геополитические аспекты ее существования в контексте исторического развития. В работе детально прослеживается исторический процесс формирования западной многоуровневой системы тотального контроля от эпохи колониальных империй до современного этапа глобализации, а также дается обоснованный прогноз того, чем завершится последняя фаза многовековой экспансии Запада.Рекомендуется политологам, социологам, экономистам, философам, историкам, социальным психологам, специалистам, занимающимся проблемами национальной безопасности, а также всем, кто интересуется ближайшим будущим человечества.Q.A.
Украинство всегда существовало в некрофильском предчувствии собственной гибели. «Ще не вмерла Украина» — вряд ли найдется более депрессивный и «заупокойный» гимн, чем бандеровский. Что это за государство, которое гордится не достижениями и процветанием, а тем, что пока еще не сдохло?! И разве может быть у такой страны достойное будущее?Эта книга доказывает — у нынешней русофобской Украины нет не только будущего, но и прошлого. Эта «Украина» — мираж, фикция, «симулякр», советский мертворожденный проект.
Украина традиционно преподносится как страна, созданная украинской нацией в рамках собственной государственности, экономики и культуры. Однако факты свидетельствуют о том, что современная Украина — это двадцатилетний процесс распада государственности, экономики, культуры и такой региональной разновидности «советского человека», как «украинцы», которые были созданы волею коммунистов во времена СССР.Украина — это исчезающий фантом коллективных иллюзий и красочных надежд на лучшее, ради которых миллионы людей предали самих себя, прокляли свое прошлое, плюнули на могилы предков, отказались от собственной великой державы, растоптали родную культуру и язык, разрушили свою экономику, развязали братоубийственную войну, обрекли себя на нищету, бесправие и разруху.Книга известного украинского журналиста, называемого в своей стране «рупором Кремля» — хроника и анализ распада украинской «государственности».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.