В это мгновение раздался новый залп «Сифанты», на сей раз так точно нацеленный, что два судна флотилии - шнява и сайка, которым снаряды угодили прямо в корпус ниже ватерлинии, через несколько минут пошли ко дну. Их команды едва успели сесть в шлюпки и направились к находившимся в центре бригам, которые приняли их на борт.
- Ура! Ура!
Это кричали матросы корвета после удачного двойного удара, делавшего честь командиру орудийного расчета.
- Двумя меньше! - проговорил капитан Тодрос.
- Да, - ответил Анри д’Альбаре, - но плывшие на них негодяи сумели перебраться на бриги, и я все время опасаюсь абордажа; ведь в этом случае численное превосходство будет на их стороне!
Перестрелка продолжалась еще четверть часа и с той и с другой стороны. Корвет и пиратские корабли то и дело скрывались за пеленой белого порохового дыма, и приходилось ждать, пока она рассеется, чтобы определить степень причиненного судам ущерба. По несчастью, повреждения на «Сифанте» были весьма существенны. Погибло немало матросов, еще больше было тяжело раненных. Одному французскому офицеру осколок попал прямо в грудь в тот момент, когда командир отдавал ему приказание.
Убитых и раненых немедленно переносили на нижнюю палубу. Хирург и его помощники не успевали оперировать и перевязывать тех, кто был ранен на палубе или на батарее непосредственно снарядами или обломками дерева. Хотя между кораблями, находившимися на половине расстояния пушечного выстрела, еще не началась ружейная перестрелка и врачам не приходилось пока извлекать пуль, раны тем не менее были весьма серьезными и опасными.
Надо сказать, что женщины, укрывшиеся в начале боя в трюме, не забыли своего долга. Хаджина Элизундо подала им пример. Все они спешили оказать посильную помощь пострадавшим, ободрить и утешить их.
Именно тогда пожилая пленница из Скарпанто вышла из своего укрытия. Вид крови нисколько не пугал ее; было очевидно, что превратности судьбы уже не раз приводили ее на поле битвы. При тусклом свете фонарей она склонялась над койками, где лежали раненые, помогала при самых тяжелых операциях, и когда очередной залп сотрясал корвет до самых кильсонов, на ее лице не появлялось и тени испуга.
Между тем близилась минута, когда экипажу «Сифанты» предстояло вступить в рукопашную схватку с пиратами. Кольцо пиратских кораблей сомкнулось и продолжало сжиматься. На корвет обрушилась лавина огня.
Однако «Сифанта» достойно защищала честь своего флага, который все еще реял на гафеле. Артиллерия корвета производила страшные опустошения на кораблях флотилии. Были разрушены еще два судна - саика и фелюга. Одно из них затонуло, другое, изрешеченное раскаленными ядрами, вскоре исчезло в языках пламени.
И все же абордаж был неминуем. «Сифанта» могла бы его избежать, лишь прорвав сжимавшее ее вражеское кольцо. Отсутствие ветра лишало ее такой возможности, а пираты, двигаясь с помощью галерных весел, подходили тем временем все ближе и ближе.
Когда бриг с черным флагом был всего на расстоянии пистолетного выстрела, он ударил по корвету из всех своих пушек. Одно ядро попало в ахтерштевень «Сифанты» и разнесло ее руль в куски.
Анри д’Альбаре приготовился встретить атаку пиратов и приказал поднять абордажные сетки. Теперь с обеих сторон уже гремели ружейные залпы. Карабины и мушкетоны, ружья и пистолеты засыпали палубу «Сифанты» градом пуль. Снова было сражено множество людей и почти все - насмерть. Вокруг Анри д’Альбаре так и свистели пули, но он стоял на юте, недвижный и спокойный, отдавая приказания так хладнокровно, словно командовал артиллерийским салютом во время смотра эскадры.
В это время сквозь просветы, образовавшиеся в пелене дыма, противники получили возможность разглядеть друг друга. Анри д’Альбаре тщетно силился различить на борту брига, плывшего под черным флагом, Сакратифа, чье имя наводило ужас на весь Архипелаг.
Между тем два брига - один из центра и один с фланга - в сопровождении державшихся несколько позади судов подошли настолько близко к правому и левому борту корвета, что его обшивка затрещала. Брошенные в ту же минуту крюки зацепились за снасти и соединили все три корабля. Пушкам пришлось умолкнуть, но так как орудийные порты «Сифанты» могли служить лазейкой для пиратов, артиллерийская прислуга оставалась на своих местах, чтобы оборонять их с помощью секир, пистолетов и пик. Таков был приказ командира - приказ, переданный на батарею в минуту, когда оба брига приблизились к корвету.
Внезапно со всех сторон послышались крики такой силы, что на какое-то время они заглушили треск ружейной пальбы.
- На абордаж! На абордаж!
Началась кровавая рукопашная битва. Ни выстрелы из карабинов, мушкетонов и ружей, ни удары секир и пик не могли помешать разъяренным, пьяным от бешенства, жаждавшим крови пиратам ворваться на корвет. С марсов своих кораблей они поливали его дождем гранат, который не давал возможности оборонять палубу «Сифанты»; матросы корвета со своих марсов отвечали им тем же, Анри д’Альбаре увидел, что он окружен со всех сторон. Бортовые заслоны корвета, хотя и более высокие, чем заслоны бригов, были сметены атакующими. Корсары продвигались от реи к рее и, прорывая абордажные сети, прыгали на палубу. Какое могло иметь значение, что некоторых из них убивали еще до того, как они до нее добирались! Пиратов было так много, что это не играло почти никакой роли.
