Когда «Сифанта» проходила в виду берегов Негрепонте, он все еще находился в их власти. С палубы корабля Анри д’Альбаре мог вновь увидеть эту арену кровавой борьбы, в которой он сам принимал участие. Теперь сражения там прекратились, и после признания нового королевства остров Эвбея с населением в шестьдесят тысяч человек должен был составить одну из провинций Греции.
Как ни опасно было патрулировать эти воды, почти под носом у турецких береговых батарей, корвет продолжал свое плавание и уничтожил еще около двадцати пиратских кораблей, шнырявших вокруг Эвбеи.
Эта экспедиция заняла почти весь июнь. Затем «Сифанта» направилась на юго-восток. В последние дни этого месяца она уже находилась возле Андроса, первого из Кикладских островов, расположенного возле оконечности Эвбеи; жители этого острова-патриота восстали против турецкого владычества одновременно с жителями Псары.
Здесь командир д’Альбаре счел необходимым изменить курс корвета и повернул прямо на юго-запад, чтобы приблизиться к берегам Пелопоннеса. 2 июля ему открылся остров Зея, некогда Кеос, или Кос, над которым высится величавая вершина горы Эл».
Несколько дней корвет стоял на якоре в порту Зеи, одном из лучших у этих берегов. Анри д’Альбаре и его офицеры встретили тут немало отважных зеотов, которые были их товарищами по оружию в первые годы войны. Вот почему корвету был оказан самый радушный прием. Но так как ни одному пирату не пришло бы в голову прятаться в бухтах этого острова, то «Сифанта» вскоре возобновила свое плавание и 5 июля обогнула мыс Колонн на юго-восточной оконечности Аттики.
В конце недели, при входе в Эгинский залив, глубоко врезающийся в землю Греции вплоть до Коринфского перешейка, продвижение корвета замедлилось из-за отсутствия ветра. Вахту приходилось нести особенно тщательно. Наступил полный штиль, и «Сифанта» стояла, не двигаясь, с поникшими парусами. Если бы в этих пустынных водах к корвету подплыла сотня-другая шлюпок, ему пришлось бы худо. Поэтому экипаж «Сифанты» постоянно был готов к отпору, и это было совершенно правильно.
И в самом деле, к корвету несколько раз приближались лодки, чьи воинственные намерения не оставляли сомнений, однако они не рискнули бросить вызов пушкам и мушкетам корабля на более близком расстоянии.
Десятого июля вновь задул северный ветер, что было весьма кстати, и «Сифанта», пройдя в виду небольшого города Дамалы, быстро обогнула мыс Скили, у выхода из Навплийского залива.
Одиннадцатого она появилась возле острова Гидры, а еще через день - возле Специи. Нет нужды напоминать, какое участие в борьбе за независимость приняло население двух этих островов. В начале войны жители Гидры, Специи и Псары имели более трехсот торговых кораблей. Превратив их в военные суда, они не без успеха бросили их против турецкого флота. Эти острова были колыбелью Кондуриотиса, Томбазиса, Миаулиса, Орландоса и других людей знатного происхождения, заплативших долг родине сначала своим состоянием, а затем и собственной кровью. Отсюда отплыли те страшные брандеры, которые вскоре сделались грозою турок. Поэтому, несмотря на внутренние неурядицы, острова эти никогда не были под пятой угнетателей.
В ту пору, когда их посетил Анри д’Альбаре, они понемногу выходили из борьбы, уже затихавшей и с одной и с другой стороны. Близился час, когда им суждено было войти в новое королевство, образовав две епархии в провинциях Коринфии и Арголиды.
Двадцатого июля корвет бросил якорь в порту Гермополиса, на острове Сира - родине верного Эвмея, столь поэтично воспетого Гомером. В это время остров еще служил убежищем для всех тех, кого турки изгнали с континента. Сира, католический епископ которой неизменно находился под защитой Франции, предоставила в распоряжение Анри д’Альбаре свои ресурсы. Ни в одном из портов своей родины молодой командир не встретил бы более сердечного приема.
Лишь одно обстоятельство омрачило радость, которую он испытал в связи с этой теплой встречей: то, что он не прибыл сюда тремя днями раньше.
Из беседы с французским консулом выяснилось, что шестьдесят часов назад саколева «Кариста», плывшая под греческим флагом, покинула порт. Это позволяло заключить, что, ускользнув из гавани острова Тасос во время битвы корвета с пиратами, она двинулась к южным берегам Архипелага.
- Но, может быть, известно, куда она отплыла? - живо спросил Анри д’Альбаре.
- Судя по тому, что я слышал, саколева, видимо, держит путь к юго-восточным островам, если только она не направилась в один из портов Крита.
- Вам не пришлось видеться с ее капитаном? - осведомился офицер.
- Нет, командир.
- А не слыхали вы, как его зовут? Николай Старкос?
- Не знаю.
- Есть ли какие-либо основания подозревать, что саколева принадлежит к флотилии пиратов, которыми кишит эта часть Архипелага?
- Нет; но если бы это было так, - ответил консул, - то нет ничего удивительного, что она поплыла к Криту, где многие порты все еще открыты для этих негодяев!
Новость эта не могла не взволновать командира «Сифанты», как и все то, что прямо или косвенно относилось к исчезновению Хаджины Элизундо. Какое это было невезение - прибыть сюда спустя такое короткое время после отплытия саколевы! Однако, коль скоро она взяла курс на юг, быть может, корвету, который должен следовать в том же направлении, удастся настичь ее? Поэтому Анри д’Альбаре, страстно желавший оказаться лицом к лицу с Николаем Старкосом, в тот же вечер, 21 июля, покинул Сиру; «Сифанта» снялась с якоря при слабом ветре, который, судя по показаниям барометра, должен был вскоре усилиться.
